Форум » Всё о фигурном катании » Интервью со специалистами ФК » Ответить
Интервью со специалистами ФК
Marika: Предлагаю в эту тему выкладывать информацию не просто журналистов или сторонних наблюдателей, а именно тех людей, которые "варятся" в мире фк: фигуристов, тренеров, хореографов, комментаторов.
SnowQueen: Marika пишет: дай шпильку кинуть в адрес оппонента... да тут целая упаковка
piparkoogid: Ирина Жук: «К счастью для нас, Шпильбанд сейчас не занимается юниорами» Ирина Жук, тренер российской танцевальной пары Александра Степанова – Иван Букин, рассказала о подготовке своих подопечных к юниорскому чемпионату мира, который пройдет с 24 февраля по 4 марта в Минске. - В какой форме ваши ученики подходят к главному старту сезона? – Перед первенством России ребята болели две недели, и мы очень за них переживали, насколько они успеют восстановиться. Но, слава богу, откатали Саша и Иван хорошо. Сейчас боюсь загадывать, но пока все идет хорошо. - Основным соперниками вашего дуэта будут российские пары? – Да, наши главные соперники – Вика Синицына и Руслан Жиганшин. В мире тоже есть неплохие пары, но исходя из результатов нынешнего сезона, основные конкуренты – Синицина и Жиганшин. - Неужели у непобедимых Тессы Виртью – Скотта Мойра и Мэрил Дэвис – Чарли Уайта не подрастает никакой смены? – Вы знаете, сейчас Игорь Шпильбанд как-то не занимается юниорами. К счастью для нас. В этом сезоне они с Мариной Зуевой на юниорских соревнованиях не выставили ни одной пары. Поэтому нам немножко полегче. - Сильная сторона вашей пары – твиззлы? – Не только твиззлы. Дорожки шагов тоже, у ребят хорошие ребра. А вообще самая сильная сторона – это скорость. Саша и Иван – одни из немногих, кто катается на большой скорости, с размахом. Это мы поддерживаем и развиваем, скорость очень ценится в танцах на льду, и не каждая пара так может, – рассказала Жук в интервью агентству «Весь спорт». http://www.sports.ru/others/figure-skating/137203125.html
piparkoogid: Легендарная балерина и хореограф Людмила Власова: «Саша меня не предавал!» ФИГУРНОЕ КАТАНИЕ Ее портрет написал Шилов. Афишами балетных спектаклей с участием Людмилы Власовой были оклеены Париж и Лондон. Из-за нее президент США Картер звонил Брежневу... Как хореограф Людмила Иосифовна работала с олимпийскими чемпионами-фигуристами Оксаной Грищук и Евгением Платовым, Мариной Анисиной и Гвендалем Пейзера, чемпионами мира Ильей Авербухом и Ириной Лобачевой. Сейчас ее протеже – Елена Ильиных и Никита Кацалапов, которые выступят на стартующем послезавтра в Ницце чемпионате мира. ЛИЧНОЕ ДЕЛО ВЛАСОВА Людмила Иосифовна Родилась 2 марта 1942 года в Москве. Достижения: в 70‑е годы – солистка Большого театра, с ее именем и именем ее мужа, легендарного танцовщика Александра Годунова, были связаны аншлаги во время зарубежных гастролей и постановок на отечественных сценах: «Лебединое озеро», «Спартак», «Иван Грозный», «Анна Каренина», «Весна священная», «Любовью за любовь», «Ромео и Джульетта». В настоящее время работает хореографом в танцах на льду. Я слышала, что Власова постоянно живет в Италии, а в Москве бывает наездами. «Неправда, – удивилась Людмила Иосифовна по телефону. – Я, может быть, в прошлой жизни была итальянкой. Маленькой девочкой, слушая по радио итальянскую музыку, я начинала плакать». Сказала – и после некоторых сомнений пригласила в гости, в Брюсов переулок. Сомнений было два. Первое: второго марта – ее юбилей, а она не любит отмечать дни рождения. Второе: «Вы, конечно же, будете спрашивать «о той истории»? Об «истории» ее спрашивают много лет, буквально все. Она давно от этого устала. Второго я не обещала… «Та история» – скандал с невозвращением ее мужа, премьера Большого театра Александра Годунова из США. На взлетной полосе в аэропорту Кеннеди трое суток держали самолет с Людмилой Власовой. Картер звонил Брежневу. К аэропорту было невозможно проехать из-за толпы, поднявшей плакаты «Свободу Людмиле Власовой!». Американцы были уверены, что КГБ увозит ее насильно. Но она не могла не вернуться домой. («Моя мама, вырастившая нас с братом, работавшая на двух работах, отказалась от личной жизни ради нас… Она ни в чем бы меня не упрекнула. Она молча угасла бы без меня…») Людмила Иосифовна сама решила: расстаться с мужем, с которым они так любили друг друга, что все восемь прожитых вместе лет не расставались даже на день. Больше они не встретятся уже никогда… «КАКИЕ ЖЕ ОНИ ДУБОВЫЕ…» – Людмила Иосифовна, как из мира балета попадают в мир фигурного катания? – Однажды мне позвонила Наталья Линичук. – Вы были знакомы? – Нет! Но ей кто-то обо мне рассказал. «С чего вы взяли, что у меня получится?» Линичук очень уверенно, с нажимом ответила: «Я просто знаю – вы сможете!» В фигурном катании я не понимала ничего совершенно… Однако меня покорила уверенность Натальи. Мы выбрали день, и я приехала посмотреть их тренировку в зале. Когда я начала им давать урок, у меня сразу же промелькнула мысль: «Какие же они дубовые!» Ни растяжки, ни пластики в теле… Конечно, я не ждала от них ничего близкого к балету, но все-таки: что же с ними, с такими делать? – Решили не связываться? – Нет, я пошла смотреть тренировку на льду. И там во мне все перевернулось! Каталась, как я помню, Анжелика Крылова (позже – двукратная чемпионка мира в танцах на льду в паре с Олегом Овсянниковым, серебряный призер Олимпиады-98 в Нагано, сейчас – работает в США тренером вместе с мужем Паскуалем Камерленго. – Прим. авт.) со своим первым партнером Владимиром Федоровым. И это была такая пара! Когда они в первый раз поехали на «мир», они там поразили всех. Они с первого раза стали бронзовыми призерами. Для танцев – уникальный случай… – Кстати, бабушка Крыловой приходилась родной тетей известной балерине Бернаре Кариевой. – Да... Так вот. Когда я увидела Анжелику и Володю, мне захотелось остаться в фигурном катании. Я подумала: ведь за четыре минуты, пока длится произвольный танец, можно успеть показать и рассказать целую историю! Так и произошло, когда мы работали над программой «Спартак». На турнире во Франции Крылова с Федоровым обыграли все сильнейшие танцевальные дуэты в мире. Они стали первыми. Их «Спартак» помнят до сих пор! И вот мы стали работать с Натальей Линичук. Меня подключили к постановкам молодых Марины Анисиной (олимпийская чемпионка в паре с Гвендалем Пейзера. – Прим. ред.) и Ильи Авербуха. С ними тоже было очень интересно, просто фантастически интересно. – Еще бы. Авербух такой артистичный. – Потрясающе артистичный. Но и Марина, я должна заметить, уже тогда обращала на себя внимание своим характером. Она буквально не давала мне покоя: вот вы мне то объясните и это сделайте… Мы, например, занимаемся классом, а Марина возмущенно, на весь зал: «Вы мне уделяете мало внимания! Почему?» Я: «Марина, ты же еще юниорка, я все равно тебя вижу, я о тебе помню!» «И что же, что юниорка?! – не сдавалась Марина. – Это не повод, чтобы не работать со мной!» «ПЕРЕД ГРИЩУК ПРЕКЛОНЯЮСЬ» – Говорят, у Анисиной была чудовищная депрессия, когда от нее ушел Авербух. Для нее свет померк, как для Ирины Родниной после разрыва с Алексеем Улановым. – Марина каталась одна. В ее сторону уже никто не смотрел. Она оказалась словно в вакууме. Я нарочно подходила и делала ей замечания. Марина поднимала на меня пустые глаза: «Зачем? Зачем вы тратите на меня время?» Та самая Марина, которая когда-то так требовала моего времени! «Запомни, – сказала я. – Запомни этот день, час и минуту, когда я говорю тебе это: тебе будет дано! Ты сильная, ты добьешься того, что тебе будет дано!» – Разве сильным всегда бывает дано? – Ей должно было быть дано. Я это чувствовала. И сказала то, что чувствовала. И разве я не была права? – Хорошо. Вот Крылова и Федоров – один полюс. А кого бы вы расположили на другом? У какой пары на вашей памяти был самый невыносимый норов? – Самой тяжелой была Оксана Грищук. – Только Платов мог терпеть такую женщину. – И все-таки я перед ней преклоняюсь. Перед ее работоспособностью! Она меня просила дополнительно заниматься с ней хореографией, она меня буквально выжимала. «Давайте поработаем над руками, давайте то, давайте это…» Мы с ней много работали именно вдвоем. У Жени Платова были больные колени, с ним нужно было обращаться бережно. А Оксана – выжимала… Только я вкладываю в это слово исключительно хороший смысл. Потому что сама не представляю: а как иначе? У меня до сих пор стоит перед глазами, как я сижу на сцене Большого театра. У меня подкосились ноги во время репетиции, голову прямо держать не могу, голова опущена, из волос выпала заколка, а я не в состоянии протянуть руку и подобрать ее. А надо мной стоит мой первый муж и партнер Станислав Власов: «Ну ничего, ничего. Посиди немножко, поплачь, и начинаем сначала…» – А ее истерики? – Оксана была как ребенок. Она могла топать ногами, расплакаться, упрекать, что-то требовать. А потом сама не помнила, что кричала и что на нее вообще нашло. Но я думаю, это была оборотная сторона перегрузок. – Елена Ильиных и Никита Кацалапов, ваши сегодняшние «клиенты», – о них тоже говорят, как об «очень тяжелых в тренировках». – Я помню это резкое интервью, которое дал вам их бывший тренер Саша Жулин перед прошлогодним чемпионатом мира. Ребят оно очень задело. Я подошла к Саше: «Зачем ты так?» Саша ответил: «Хотел их подстегнуть. И ни о чем не жалею. Я был прав. Пусть они обиделись, но им нужно было выслушать мою правду». Саша и сам был трудоголиком. Я буду сейчас мягче, чем Саша в своих высказываниях, но… Лене и Никите действительно нужно понять то, что понимали Оксана Грищук, Марина Анисина, Илья Авербух… Либо работать, доходя до бесчувственного состояния, либо ничто не имеет смысла. Талант – это только 10 процентов. Остальное – работа. «И КАК Я БУДУ ЖИТЬ ПОСЛЕ ЭТОЙ ВСТРЕЧИ?» – Людмила Иосифовна, пришло время все-таки рассказать «ту историю». – Я поражаюсь, столько лет прошло с тех пор, а мне то и дело звонят с просьбой об интервью… Я крайне редко соглашаюсь. И если соглашаюсь, то только в память о Саше. – Добавлю для молодых наших читателей – об Александре Годунове, гениальном танцовщике, к которому вы ушли от благополучного мужа, другого премьера «Большого театра» Станислава Власова. Ушли в никуда. Не взяв «ни рубля, ни рубашки». – Отчего же, свои личные вещи я как раз взяла (улыбается). Но квартиру в центре Москвы делить не стала. Многие тогда меня не поняли. Но у меня всю жизнь были и остаются принципы, которым я не изменяю. Да, поначалу нам с Сашей было трудно. У него была очень маленькая однокомнатная квартирка на Юго-Западе. Саша очень переживал, узнав, что я продала шубу, кое-что из драгоценностей. Я успокаивала его: Саша, у меня целых три шубы, а одной на самом деле женщине вполне достаточно… – Это была любовь – как удар молнии, с первого взгляда? – У меня и до Саши были поклонники. Я этого не скрывала. Но я никогда ничего себе не позволяла – могла сходить в ресторан, и не более того. Красивое свидание… Сашина страсть сломала между нами все преграды. Моя близкая подруга Ниночка Сорокина уже в самом начале была уверена: «Мила, ты здесь даже романом не отделаешься! Он тебя у Власова уведет!» Так и случилось… – Когда Александр решил остаться в США во время гастролей, он отказался не только от Родины… – Нет! Ни в коем случае (возмущенно)! И первое, что он сказал мне по телефону, когда в первый раз позвонил, примерно через месяц после скандала с задержкой самолета на трое суток: «Я тебя не предавал». Я закричала ему: «Сашенька, я знаю, знаю!» Мы поговорили полтора часа. Помимо всего прочего, он сказал и такую фразу: «Об этом человеке я больше ничего не хочу слышать!» Он имел в виду одного фотографа, который заработал на наших с Сашей снимках огромные деньги, а потом на похоронах Годунова плакал в траурном зале: «Я себе никогда не прощу…» – Вы хотите сказать, что… – Что Саша не собирался оставаться в Америке. – Как же получилось, что он попросил политического убежища в США? И в чем заключалась вина фотографа, плакавшего в траурном зале? – Сашиной слабостью был алкоголь. Нет, алкоголиком он, безусловно, не был. Просто порой, в гостях, не чувствовал меры. Эту меру всегда за него соблюдала я. Были случаи, когда я выбегала, хлопнув дверью, уезжала к маме. И я боюсь, что в тот вечер… Мы жили в такое время, когда человека, которого уснувшим рядом с бутылкой, сфотографировали, а если учесть, что этот человек представляет Большой театр, и не где-нибудь, а на гастролях в США в разгар холодной войны… Карьеру этого человека можно было считать законченной. Я думаю, что с Сашей сделали именно это. И у него уже не оставалось выбора. – Вас продержали в самолете трое суток… – Самое поразительное, что другим пассажирам этого драматичного рейса предложили выйти и лететь другим самолетом. Вышли только три человека. И все – иностранцы. Из русских не вышел никто! У кого-то был транзистор, все уже знали, почему нас держат. И людям хотелось узнать, чем все это закончится… – Но мне даже страшно представить, что в эти трое суток происходило с вами. – А мне страшно вспоминать об этом. В какой-то момент ко мне ворвались американские журналисты. И одна из них, женщина, принялась на меня кричать: «Вы же любите его, как вы можете не остаться?!» Я остановила ее: «Кто вам дал право разговаривать со мной таким тоном?» Она притихла, села рядом со мной: «Неужели вы к нему даже не выйдете? Он же здесь, в двух шагах, на взлетной полосе, в машине. Он там с ума сходит». Я спросила: «И как я буду жить после этой встречи?» http://www.sovsport.ru/gazeta/article-item/516750
piparkoogid: piparkoogid пишет: – Елена Ильиных и Никита Кацалапов, ваши сегодняшние «клиенты», – о них тоже говорят, как об «очень тяжелых в тренировках». – Я помню это резкое интервью, которое дал вам их бывший тренер Саша Жулин перед прошлогодним чемпионатом мира. Ребят оно очень задело. Я подошла к Саше: «Зачем ты так?» Саша ответил: «Хотел их подстегнуть. И ни о чем не жалею. Я был прав. Пусть они обиделись, но им нужно было выслушать мою правду». Саша и сам был трудоголиком. Я буду сейчас мягче, чем Саша в своих высказываниях, но… Лене и Никите действительно нужно понять то, что понимали Оксана Грищук, Марина Анисина, Илья Авербух… Либо работать, доходя до бесчувственного состояния, либо ничто не имеет смысла. Талант – это только 10 процентов. Остальное – работа. а вот это из Сашиного интервью: – Александр, каждый тренер сочетает в себе и чередует «хорошего» и «плохого полицейского». В каких ситуациях вы проявляете себя «хорошим полицейским» и в каких – плохим? – Зависит от ситуации... Когда я вижу, что Лена и Никита работают не покладая рук и глаза у них горят, – хвалю. Если вижу, что недорабатывают, начинают жалеть себя – включается кнут. Но всегда пытаюсь достучаться через голову. Голова – основной орган нашего тела. Если голова не работает на победу – насильно мил не будешь. Насильно нельзя заставить людей выиграть чемпионский титул. – До чемпионата мира остаются считанные дни. Что вас сейчас в Лене и Никите особенно беспокоит? – Не то что беспокоит… Я немножко волнуюсь за ребят. На них свалилась огромная ответственность. К тому же в этом году им пришлось пройти через множество взрослых турниров. Взрослая программа длиннее. Взрослый прессинг – он другой. Сезон был длинным, в связи с трагедией в Японии он оказался еще длиннее. Моя задача подвести их психологически к чемпионату мира таким образом, чтобы они продолжали получать удовольствие от катания и подошли к турниру в наивысшей своей физической форме. и вот это: На чемпионате Европы Ильиных и Кацалапов катались в сильнейшей разминке. Было видно, что Лена и Никита более чем достойны находиться в этой разминке. Впрочем, как говорится, «я не судья». Давайте подождем и посмотрим, как они будут выглядеть здесь, на чемпионате мира. Я постоянно призываю ребят к тому, чтобы они не успокаивались на достигнутом. Для них попадание в сборную, на чемпионаты мира и Европы – большой успех. Но я продолжаю вдалбливать в их юные головы, что это еще не настоящий успех. Успех – это когда у тебя на груди висит медаль. И еще я им без устали вынужден объяснять, что если у вас такой огромный потенциал, то его нужно каждый день развивать. – А как вы сами когда-то пахали? Мне кажется, рассказать об этом будет совсем не лишним. – Да что тут особенно рассказывать… Нас было три пары. Климова – Пономаренко, Грищук – Платов и Усова – Жулин. Если я видел, что Климова – Пономаренко или Грищук – Платов сделали прокат произвольной программы, то не сделать этот прокат я в принципе не мог. Я шел – и делал два. На что тут же получал «в ответку» от кого-то из них тоже второй прокат. Вот и вся история. А теперь, став тренером, я наблюдаю, как Ильиных – Кацалапов, видя, что французы могут сделать оригинальный и произвольный прокаты за одну тренировку, даже не пытаются делать то же самое. Не пытаются! Они, видите ли, идут по своему графику… Очень надеюсь, что Никита и Лена прочтут это интервью и сделают правильные выводы. До Олимпиады остается немного времени. Надо как можно скорее включать голову. http://www.sovsport.ru/gazeta/article-item/453380
Gela: piparkoogid , это точно, интересно, чем Власова выразилась мягче, чем Жулин и за что она его упрекала.
piparkoogid: «Это только начало новой карьеры» Известная фигуристка рассказала «МН» о своей тренерской работе На чемпионате мира по фигурному катанию в Ницце тренерский тандем Анжелика Крылова и Паскуаль Камерленго выводили на лед несколько танцевальных пар, среди которых французы Натали Пешала и Фабьен Бурза. Крылова, выступавшая в паре с Олегом Овсянниковым, ушла из спорта на взлете карьеры из-за серьезной травмы. И, видимо, ту недосказанность бывшая спортсменка теперь реализует в своих учениках. О тренерской работе известная фигуристка Анжелика КРЫЛОВА рассказала «МН». — Этот чемпионат, наверняка, стал для вас одним из самых стрессовых, поскольку за неделю до старта серьезно травмировалась Натали Пешала. Как это произошло? — На тренировке. Они прокатали произвольный танец. Все шло нормально. Поехали тренировать программу кусками. Исполняли «твиззл» в очень быстром темпе. В какой-то момент увлекись. Эмоции захлестнули. Ситуация на мгновение вышла из-под контроля. Натали оказались слишком близко к партнеру, и он на ходу, со всей силы ударил ее локтем в лицо. Фигуристка упала на колени. Кровь. Я думала, сотрясение мозга. Но, как позже выяснилось, перелом носа. Мы сразу вызвали «Скорую». Если надо было делать операцию, то сделали бы. Повезло, что не случилось сильного смещения. Если бы было, то пришлось жертвовать чемпионатом и оперироваться. Я отвезла спортсменку к хорошему пластическому хирургу. Тот сказал, что, если соревнования через неделю, то восстановиться после операции не успеет. Оперировали бы спортсменку под общим наркозом, а это значит, что тренироваться сразу было бы невозможно. Синяк, отек на лице. Выступать с такой внешностью нельзя. Мы решили, что опероваться будет она после чемпионата. Но Натали очень сильная спортсменка. Буквально на следующий день после случившегося вышла на лед и до старта чемпионата не пропустила ни одной тренировки. — На пресс-конференции в Ницце спортсменка дала понять, что для нее это будет последний чемпионат. Иными словами, речь идет о завершении карьеры? — Не знаю. Этот вопрос мы не обсуждали. Конечно, Пешала — Бурза возрастные спортсмены. Им решать. Но я считаю, что паре стоит покататься до Олимпиады. Если они пройдут этот трудный сезон, то на следующий год будет легче. — Французы перешли к вам в конце прошлого сезона сложившейся парой. Это облегчало задачу работы с ними? — Первый год работы с парой – это притирка, которая, как правило, проходит непросто. У ребят были свои стереотипы, как надо готовиться. Александр Жулин – прекрасный тренер, хореограф, постановщик программ. Олег Волков – великолепный технический специалист. Но то, что до этого Натали и Фабьян работали с русскими тренерами, задачу не упрощало. Только сейчас, к концу сезона, ребята стали воспринимать замечания. Между нами появился тесный контакт. Возможно, до этого они нам не полностью доверяли. Раньше я никогда не тренировала французов, у которых, как мне кажется, другая психология. — В чем это выражается? — В общении с ними надо быть очень аккуратным, тщательно подбирать слова. Русским можно высказывать замечания прямо и четко. Мои канадцы тоже к этому привыкли. Французы же поначалу воспринимали некоторые слова очень близко к сердцу. Но постепенно все встало на свои места. Примерно то же происходило с канадцами Кейтлин Уивер – Эндрю Поже, которые перешли к нам три года назад. — Прогресс этой канадской пары очевиден. За счет чего? — В этой паре изначально был виден потенциал. Не только потому, что у них красивые линии, хорошие физические данные, яркие внешности. Хотя в фигурном катании внешние данные играют огромную роль. У ребят есть и взаимопонимание, взаимосовпадение. Они могут изобразить на льду подлинные чувства, что подкупает публику. До этого Кейтлин и Эндрю тренировались у канадского тренера Пола Макинтоша, который работал с Тессой Виртью – Скоттом Мойром. За три года Кейтлин и Эндрю, действительно, прибавили во всех компонентах. Главным образом, за счет того, что работают, как звери. Они хотят добиться результата. А если такое желание есть, то в конечно счете, добьются. — Мне кажется, что работоспособность, целеустремленность и составляют понятие профессионализма. — Моими фаворитами в танцах на льду были и остаются канадцы Виртью – Мойр, которые, как только появились в фигурном катании, заставили обратить на себя внимание. Партнер просто гениальный спортсмен. Это талант от бога. Скотт настолько тонко чувствует музыку, настолько органичен в движениях, что просто «растворяется» в танце. Высочайший уровень мастерства – это когда не думаешь, как технически зайти на элемент, его исполнить. Для них это пройденный этап, после которого можно просто отдаваться танцу. Но при всем том, Мойр не эксплуатирует природные данные, пашет. Они с Тессой очень подходят друг к другу, но лидер в этом дуэте, несомненно, он. — Сейчас вы тренируете иностранные пары, нет желания поработать с российскими? — Это только начало моей тренерской карьеры. Надо многому учиться. Хотя и сейчас часто звонят и пишут из России, родители, девочки, мальчики, с просьбой посмотреть, взять в группу. Но переезд в США сопряжен с большими трудностями, в основном финансовыми, которые не все до конца осознают. Конечно, я бы хотела тренировать российскую пару. На родном языке проще передать те эмоции, то внутреннее состояние, которого в силу языкового барьера и разницы в менталитете не всегда можно объяснить иностранцам. Но конкретных предложений от Федерации фигурного катания России не поступало. Правда, с начинающими фигуристами работать нам будет сложно в том плане, что для этого надо жить в России, ездить со спортсменами на внутренние соревнования, двигать учеников, понимать, что к чему. В США ситуация мне понятна. Эту систему я знаю, а от русской отошла. — Говорят, что после окончания сезона питерским парам и нашим одиночникам будет ставить программы Паскуаль Камерленго? — Окончательного решения пока нет. Мы не знаем, кто и когда прилетит к нам в Детройт. Был разговор с Тамарой Москвиной, но никакой конкретики. Я, конечно, рада за супруга, что он настолько востребован. Но не думаю, что в России не осталось хороших хореографов. В это трудно поверить. — Сложно работать вместе с супругом? — С какой стороны посмотреть. Мы дополняем друг друга, хотя часто спорим. Но в результате обсуждений и рождается что-то интересное, оригинальное. Работаем мы в Детройте. Вместе с нами Наташа Анненко, Элизабет Пунсалан, Массимо Скали. Я рада, что Массимо присоединился к нашей группе, потому что только недавно закончил спортивную карьеру. Энергии много. Все тренировки он проводит на льду, на коньках. Сейчас у нас 13 пар. Надо все четко распланировать. Этот чемпионат закончится, и времени на отдых нет. В перерывах между тренировками сижу в гостинице и слушаю музыку для программ нового сезона. На следующей неделе приступим к постановкам, надо спешить, потому что в Америке соревнования начинаются рано, в конце июля. — Своих детей поставили на коньки? — Я бы учила их, но муж категорически против. У дочери и сына есть коньки, они катаются, но не каждый день. Стела занимается балетом, Энтони – спортивный мальчик. Со временем что-то выберет. Я стараюсь уделять детям как можно больше внимания. Но брать их с собой на каток – не по мне. Если ставить перед собой цель вырастить из них классных фигуристов, то делать это надо профессионально. В противном случае, не стоит и начинать. http://mn.ru/sports_figure/20120330/314494465.html
piparkoogid: «Этот чемпионат показал, кто есть кто» Знаменитый тренер в интервью «МН» подвел итоги чемпионата мира по фигурному катанию Тренер Николай Морозов призвал ради медалей Олимпиады в Сочи отказаться от «междоусобной» борьбы в фигурном катании // © РИА Новости. Александр Вильф Соревнования одиночниц закрывали чемпионат мира по фигурному катанию в Ницце. Россиянка Алена Леонова, которую тренирует Николай Морозов, стала серебряным призером. В этот же день комплект наград разыграли мужчины, где лучшим из двух российских спортсменов стал Сергей Воронов, занявший 17-е место, тоже подопечный Морозова. О своих учениках, слухах и ближайших планах Николай Морозов рассказал корреспонденту «МН». — За счет чего Алене Леоновой удалось сохранить хорошую форму, ведь в этом сезоне она не пропустила ни одного старта? — За счет того, что она готовилась к этому чемпионату мира. Да, у нее был единственный неудачный старт в сезоне на чемпионате Европы, но я в принципе знал, что он будет неудачным. Она перегрузила себя. Ей надо было пропустить чемпионат России, но она захотела там выступать. Хотя я понимал, что надо правильно расставлять приоритеты. Неудача в Шеффилде меня не обескуражила. Подумал: не выступила хорошо на чемпионате Европы, будет проще готовиться к чемпионату мира. Мы выработали определенную систему, тактику, и все получилось. — Что поменяли в подводке спортсменки к мировому первенству? — Во-первых, она отдохнула. У нее было две недели перерыва. Она поехала домой в Питер. И со свежей головой начала готовиться. — Что нужно сделать Леоновой для того, чтобы прыгнуть выше головы? — Да не надо ничего делать. На этом чемпионате мира она в принципе каталась хорошо. Была небольшая ошибка. Но просто на сегодняшний день нельзя сравнивать Алену и Каролину Костнер, потому что итальянка успешно это делает уже много лет, а Алене надо выступать так же, как она выступает сейчас, только улучшаться, улучшаться и улучшаться и все будет отлично. Это проблема всех девочек. Они нестабильно катаются. Алена должна понять, что если она хочет чего-то достичь, заработать имя в спорте, то должна стать профессионалом. Понимать, какой турнир важный, к чему готовиться, чтобы постоянно поддерживать интерес судей к себе. — Какой процент в успехе Леоновой имеет ее самоотдача? — Все взаимосвязано, тут нельзя ничего разделять. Она очень трудолюбивая, хочет работать и работает. Уверен, это принесет плоды. — Как прокомментируете выступление другого ученика Сергея Воронова. Чем довольны, что не получилось? — Я всем доволен. Во-первых, тем, что он опять доказал, что на нем нельзя ставить крест. Перед произвольной программой я внимательно посмотрел список участников и отметил, что с первого по 18-е места катались все медалисты. У этих спортсменов были награды либо на чемпионате Европы, мира, чемпионата мира среди юниоров, «Четырех континентов». Бригаду одиночников, которые выступали в Ницце, составили очень сильные спортсмены. Нельзя сказать, что Томаш Вернер, Кевин Ван дер Перрен или Такахико Козука – плохие фигуристы. Они все друг друга стоят. И Сережа Воронов меня поразил прежде всего тем, что в исполнении четверных прыжков у него появилась стабильность. Теперь надо работать над второй оценкой. — Когда вы брали Воронова, то многие сомневались, вы же отвечали, что это вызов для тренера, вывести на новый уровень, казалось бы, бесперспективного ученика. — Я люблю это делать. Сейчас задача не останавливаться. — Но на следующий год у нас только одно место на чемпионате мира, и его отдадут Плющенко. — И пусть отдают. Но есть много других соревнований, на которых можно выступать. На чемпионате мира жизнь не заканчивается. Сергей Воронов в этом сезоне много для себя сделал сам. Но самое важное, что он поверил в себя и свои силы. — Ваша танцевальная пара Елена Ильиных – Никита Кацалапов стала лучшей среди российских дуэтов. В кулуарах чемпионата говорили о том, что пара распадется. Развейте слухи. — Если пара распадется, то люди, которые этого хотят, идиоты, и мне даже нечего добавить. Я слышу эти разговоры постоянно. Есть много персонажей, которые меня не любят или мне завидуют. Но что поделать, если я хорошо работаю и не боюсь работы. Все, что происходит вокруг моей личности, меня мало интересует. Работоспособности мне не занимать. Это мой 13-й чемпионат мира, и их них только на двух мои ученики остались без медалей. Так что я знаю, что делаю. Но я делаю, а другие говорят. — Но пара Ильиных – Кацалапов сохранится? — Мы великолепно работаем втроем. Хотя я слышал, что Никиту хотят поставить в пару с Яной Хохловой. Пускай старая женщина попробует. Но она и тогда-то не была лучшей фигуристкой. Разве можно сравнивать Яну с Леной Ильиных, которая выглядит как звезда на льду. Я считаю, что все эти разговоры надо прекратить. Но если вдруг что-то не сложится, тогда я просто закончу заниматься танцами на льду. А то, что Лена Ильиных станет чемпионкой мира – это понятно. — Что делать с сильной «канадо-американской коалицией» в танцах на льду? — Конкурировать. Им реально противостоять. За будущее наших танцев на льду можно не переживать. Все будет хорошо. Главное всем нам понять, что не надо тянуть одеяло на себя, когда до Олимпиады в Сочи остается два года. Вы поймите, если у нас будет олимпийская медаль в танцах на льду, то лично мне от этого ничего не прибавится в том смысле, что танцы – не мой бизнес. Я не собираюсь открывать школу и тренировать 45 танцевальных пар. Я нацелен на результат. А у нас в последнее время люди радуются, что одна пара приехала на шестом месте, другая на восьмом, но главное, что эти выиграли у тех своих. Это бред. Раньше все российские пары стояли на пьедестале, вот я за это. Надо перестать устраивать междуусобицы. Мне, как тренеру, шестое место или пятое неинтересны. — Тем не менее, Лена и Никита в Ницце стали пятыми? — Но мне это неинтересно. Мне хочется, чтобы они попадали в призеры. На этом чемпионате они еще не готовы. Да и люди вокруг них создают негативную атмосферу. Я уверен, что 70 процентов всех слухов, которые витают в воздухе, исходит от родителей. Я, например, всегда был против тесного общения с родителями спортсменов. Многих пап и мам своих учеников вообще никогда не видел. У меня у самого есть мама, которая, я знаю, тоже «сумасшедшая». Но когда я катался, она понимала, что если спорт стал профессией, то не надо вмешиваться. — Каковы ближайшие планы? Будете ли привлекать к работе со спортсменами специалистов со стороны? — Всех, кого можно. Я не тот человек, который замыкается и говорит, мол, делаю все сам. Я всегда развиваюсь. И пытаюсь развивать своих спортсменов. — На чемпионате России в Саранске вы говорили, что для подготовки к Олимпиаде, необходимо создавать комплексные группы, где были все необходимые специалисты по фитнесу, акробатике, массажисты и так далее. — Но для того, чтобы такие группы создавать, надо было понять, кто является первой парой в России. Этот чемпионат показал, кто есть кто. И хорошо, что не было русского судьи, потому что на этот раз наши пары отсудили объективно. http://www.mn.ru/sports_figure/20120401/314697466.html
piparkoogid: И никаких поблажек Знаменитый тренер рассказала об уроках и задачах на завтра Елена Чайковская, заслуженный тренер России Зачем мы сюда приехали? Бороться за призовые места во всех видах. Ну, и если говорить о танцах, то первые два места для нас недосягаемы. Их прочно заняли канадцы Виртю - Мойр и американцы Дэвис - Уайт. У нас равных им пары пока нет, но за третье место бороться могли бы. Однако и тренировки, и выступления многих танцоров, мужчин и парников навевают выводы грустные: у нас люди отучились бороться. А это - самое главное. Надо уметь настроиться - ты лидер, ты должен, как в Библии, делай то, что должно, и будь, что будет. Все россияне умеют делать элементы, все владеют техникой, но никто не может это максимально использовать в нужный момент, два - три раза в году: на чемпионатах Европы, мира и Олимпийских играх. Задача не в том, чтобы готовиться и выступать на каких-то малозначащих турнирах хорошо, на каких-то мелких - даже прекрасно. Если ставят в команду России, твоя задача завоевать места для участия твоей страны в будущих первенствах. Хорошо, что Волосожар - Траньков, смогли собраться и добыть "серебро". Но падение партнера в короткой программе просто нонсенс. Нельзя кататься так, как Гачинский. Да, не получился прыжок, но борись дальше, бейся, ты же второй на первенстве Европы, а здесь -18-й. Или падение Дмитрия Соловьева в коротком танце. Бог знает, сколько лет я занимаюсь этим видом, и хотя бы потому имею право сказать: если ты падаешь на турнире, значит, ты не танцор. Нам нельзя падать, потому что в танцах как раз и показывается тончайшее владение коньком. Ты можешь не так удачно поставить ногу, ошибиться, но падать нельзя: нет в танцах четверных прыжков или сложных выбросов, а наши - сбиваются, падают. И мое глубокое убеждение, что это неслучайно. Нужна более острая конкуренция, еще более точный, честный отбор в сборную на чемпионате России и на всех наших внутренних соревнованиях. Пока такого нет, мы будем все это иметь. Отучились фигуристы сражаться. Потому что дома кто-то упал, не прыгнул, а на это закрывают глаза: ведь умеют, выполняют тодес, а сейчас просто не получилось. Не получилось где? На мире, и вот тут-то тебе никто, никогда и ничего не простит. И все эти ошибки "приехали" в Ниццу, а их нам, фигуристам из России, здесь отпускать, как отпускают грехи, и не собирались.. Да, бывает неприятное стечение обстоятельств, досадные промахи, Но где учиться с ними справляться, как не на первенстве страны? А пропуск состязаний, тем более чемпионата России, ведет к тому, что спортсмен забывает, что же такое драться. В Ницце предстояло сражаться против мировой элиты. Раньше выезжали на лед с уверенным настроем и все говорили: ваша команда - лидер. Что-то не вижу сейчас такого. На разминке какие-то подъезды к тренерам, объяснения. Перед самым выступлением падение в прыжках, и оно тоже не может не сказаться, оно остается в голове. Фигурист выехал на разминку расслабленным, свалился и помнит, что упал. Потом, подстраховывая себя, и на соревнованиях приземляется на две ноги. А требуется идти, дерзать на максимум. Но, к сожалению, не светится в глазах жажда победы, а если за нее не дерешься, никто тебе ее и не даст. У нас в принципе все есть. Условия, уровень, позволяющий брать золотую медаль. Нет хватки, ей не учат, а это исключительно важно. Не выходит у тренера, занимающегося с фигуристами, значит, должен вмешаться главный тренер сборной, государственный тренер, как бывало в свое время. Не разрешать пропускать на тренировках элементы! Нет на многих фигуристов Станислава Алексеевича Жука: дал бы он им валяться на разминке, не говоря о соревнованиях. Хватит миндальничать и вести разговоры по душам. Ты должен работать, ты получаешь за это деньги. Более того, ты хорошо обучен и у тебя есть все возможности выиграть. Так почему позволяешь себе ошибаться на детских вещах? Сегодня, по вполне понятным причинам, много говорят о Сочи. Я очень боюсь, чтобы катающиеся здесь, не уверовали заранее: они уже точно едут. Ну, добавят еще Женю Плющенко. И тогда у нас, все-таки взявших здесь две медали, получится сплошной биатлон. То есть, ничего не надо, все есть, деньги щедрый спонсор отпускает. Что еще требуется? Биться - вот что. Ведь почему Плющенко выиграл Европу? Потому что вышел на лед, может, из-за травмы не набрав лучшей формы, но с настроем: я сегодня вас здесь всех разорву. Это были видно всем, включая судей, соперников. Но в других такой внутренней силы, веры - не чувствуется. Евгений залечивает травмы, и в его отсутствие не заметно в сборной лидера. Я пишу эти строки с болью и верой в наше фигурное катание. Этот вид спорта у нас сильный и потому достоин побед. http://www.rg.ru/2012/04/01/chaikovskaya-site.html
piparkoogid: Ее конек «Мнение спортсмена я готова выслушать, но окончательное решение всегда принимаю сама. Не случайно меня многие называют демократическим диктатором», — говорит прославленная фигуристка, а ныне тренер Наталья Линичук На чемпионате мира по фигурному катанию, завершившемся в воскресенье в Ницце, не заметить эту тренерскую пару было невозможно. Подтянутые, стройные, с моложавыми лицами и балетной осанкой, они несли в себе заряд романтизма, свойственный танцам на льду в 1970-е годы. Тогда дуэт Наталья Линичук — Геннадий Карпоносов блистал на крупнейших международных соревнованиях. Позднее, став тренерами, они воспитали множество новых звезд. Вот уже почти двадцать лет супруги живут в американском Астоне, где работают в международном центре фигурного катания. О том, чем школа российского фигурного катания отличается от советской, о роли политики в спорте, о трудных, но талантливых учениках, о диктате тренера Наталья Линичук рассказала «Итогам». — Наталья Владимировна, ваш муж рассказывал, что пришел в фигурное катание благодаря соседству со знаменитым фигуристом Алексеем Улановым. Что привело на каток вас? — Я встала на коньки по воле мамы. Она очень любила фигурное катание и не хотела, чтобы ее дочь болталась во дворе без дела. К тому же я росла непоседливым ребенком, вот и было решено направить мою энергию в мирное русло. Кататься я научилась быстро, занятия мне нравились. Проблема была лишь с поиском партнера и тренера, который поверил бы в меня. Я сменила 12 наставников, одни учили меня делать прыжки в правую сторону, другие — в левую. Когда оказалась в группе Елены Анатольевны Чайковской, стало ясно — вот он, нужный мне специалист. Под руководством этого тренера я и добилась всех побед. — В своей книге Чайковская очень забавно описывала, как вы след в след катались за Людмилой Пахомовой и Александром Горшковым. Мэтры вас, девчонку-новичка, не гоняли? — Им было некогда: они готовились то к чемпионату мира, то к первенству Европы. На меня глядели с любопытством: мол, что это за девчонка? Чайковская велела мне смотреть на Пахомову с Горшковым во все глаза и в точности повторять их движения. Так я изучала программы лидеров и заодно подтягивала свою технику катания. Ни окрика, ни ехидной реплики со стороны Милы с Сашей за все время я не помню. Лишь иногда они просили меня подъехать к бортику и включить им музыку для танца. — В 1976 году в Инсбруке, на вашей первой Олимпиаде, танцы дебютировали в программе зимних Игр. Вы чувствовали, что становитесь частью спортивной истории? — Это, конечно, было большое событие. Я помню, как нам на тренировке объявили о включении танцев в программу Олимпийских игр. Мы с Милой Пахомовой и Сашей Горшковым начали буквально обниматься-целоваться от радости. Только приехали мы в Австрию, как я заболела. Тогда нужно было представить три танца — обязательный, оригинальный и произвольный. После обязательного танца следовало три-четыре дня отдыха, которые я провела в своем номере в постели. Первая тренировка после паузы состоялась утром в день оригинального танца. Дышала с трудом, ни ног, ни рук не чувствовала. Вечером вышла на лед, мысль только одна: не упасть. Какая там олимпийская история — у меня температура 39,6! Тренер и врачи категорически запретили кататься, но я сказала, что беру всю ответственность на себя. Четыре года до следующих Игр в Лейк-Плэсиде казались огромным сроком. Да и гарантировать, что я поеду на них, не мог никто. — И все-таки вы не только приняли участие в Олимпиаде в Лейк-Плэсиде, но и выиграли золотую медаль. Какими оказались те соревнования? — Уже само прибытие в столицу Игр получилось оригинальным. Накануне Олимпиады мы провели акклиматизационный сбор, и только перед самым открытием Игр отправились в Лейк-Плэсид. Ехали на автобусе, это было недалеко. Подруливаем к какому-то комплексу зданий: высокие стены, ворота на замке. Олимпийской символики нет, все как будто вымерло. Оказалось, водитель привез нас в действующую тюрьму. Мы сначала ничего не поняли: почему именно в тюрьму? Потом выяснилось: чтобы не возводить в горах дорогостоящую олимпийскую деревню, которая потом все равно бы пустовала, организаторы решили поместить атлетов в здании только что выстроенной тюрьмы. Заключенные должны были заселить ее сразу после окончания Игр, а мы корпуса для них обживали (смеется). Наши номера, или вернее сказать — камеры, были очень похожи на вагонные купе: маленькие, узкие, с двухъярусными кроватями-нарами. Крохотные окна — тонкая, узкая полоска стекла шла от потолка до самого пола. Из удобств в комнатах находились только раковины. Чтобы принять душ, нужно было идти в общий санузел в коридоре. Про антисоветскую истерию, которая сопровождала Игры, было сказано уже немало. Трудно ее не почувствовать, если у тебя под окнами с утра до вечера толкутся люди с плакатами «Русские, руки прочь от Афганистана!». Со временем мы научились не обращать на них внимания, но все равно было неприятно. Хотя лично меня быстро успокоил один эпизод. Вскоре после приезда мы обратили внимание на мужчину, который протестовал особенно активно. Практически на любой манифестации мелькала его голова. А потом мы случайно заметили его во время соревнований по фигурному катанию. И болел он… за наших ребят: аплодировал, кричал что-то ободряющее. Получалось, человек вроде как выполнял некий заказ. Покончив же с ним, он шел на трибуны и вел себя уже так, как велело ему сердце. — Сам олимпийский турнир чем-нибудь запомнился? — Знаете, в памяти обычно застревают мелочи. Например, ботинки я всегда зашнуровывала с первого раза. Настроилась на выступление, оделась-обулась — и вперед! В Лейк-Плэсиде же я перевязывала шнурки неисчислимое количество раз: перед разминкой, во время нее, после. Для спортсменов такое поведение совершенно нехарактерно. Любые действия четко рассчитаны по времени: те же ритуалы, те же манипуляции. И дело тут не в суевериях: просто движения, повторенные тысячи раз, доведенные до автоматизма, успокаивают, придают дополнительную уверенность. Выходит, мой бойцовский характер не очень выручил. Близость олимпийского «золота» заставила нервничать даже «железную леди», коей меня окрестили британские журналисты на манер собственной «железной леди», премьер-министра Маргарет Тэтчер. — Олимпиада в Лейк-Плэсиде оказалась омрачена поражением хоккейной сборной от американцев в финальном турнире. Это как-то сказалось на вас, представителях других видов спорта? — В общекомандном зачете Игр мы стали первыми, на самом финише обойдя главных соперников — сборную ГДР. Сейчас такой результат для нашего спорта сочли бы настоящим триумфом. Но золотая медаль, разыгрываемая в хоккее, всегда считалась самой главной. Без нее общий успех уже не был столь сладок. Решающие матчи по традиции проходили под занавес Олимпиады. В стане нашей делегации велись приятные разговоры: о наградах, премиях. А после поражения они вдруг утихли. Не скажу, что установилась грозовая атмосфера, но опытные люди как-то погрустнели. Они оказались правы: после возвращения нас наградили орденами на порядок ниже, чем можно было рассчитывать. — Неужели первые лица государства даже не приняли олимпийскую сборную? — Тогда приглашение спортсменов в Кремль практиковалось не так часто, как сейчас. Я, например, не помню ни одного приема с участием Брежнева. Хотя генеральный секретарь ЦК КПСС по-настоящему уважал спорт, с большой любовью относился как к хоккею, так и к фигурному катанию. Из нашего брата с Брежневым накоротке общались, по-моему, только Роднина с Зайцевым. Как-то они проводили сбор на высокогорном катке Медео, когда там вдруг появился генсек, находившийся в поездке по Казахстану. Ребятам велели срочно устроить показательные выступления для первого лица государства... Я же представляла спортобщество «Динамо» и довольно часто встречалась с тогдашним министром внутренних дел СССР Николаем Щелоковым. Он искренне интересовался спортом, и в этом не было ничего напускного или фальшивого. — Вы рассказывали, что в начале совместных выступлений с Геннадием Карпоносовым смотрели на него снизу вверх, поскольку он уже был известным фигуристом. Когда рассмотрели в нем не только партнера по льду, но и спутника по жизни? — Наши отношения эволюционировали постепенно. Первый раз в глазах Гены проскочила какая-то искра, когда я расписывалась со своим первым мужем. Правда, это я поняла уже потом, сначала мне его поведение показалось просто немного странным. Раскрылся же Карпоносов гораздо позже, когда наша карьера клонилась к закату. Мы оба вдруг поняли, что и вне спорта уже не можем жить друг без друга. Предложения руки и сердца Гена делал очень романтично. Я не случайно использую множественное число — их было несколько. Но, будучи замужней женщиной, я не могла сказать да. Согласилась, лишь когда Карпоносов категорично заявил, что это его последняя попытка. Мы тогда окончательно повесили коньки на гвоздь, что имело для меня принципиальное значение: я не любительница смешивать личные и профессиональные отношения. Чем ближе ты к партнеру, тем сложнее взаимодействовать с ним на льду. Знаю некоторые супружеские пары, которые во время тренировки, если что-то не клеилось, снимали обручальные кольца и швыряли их в лицо друг другу. Я в таком положении оказаться не хотела. — Тренеры имеют возможность регулировать личную жизнь своих подопечных? — Ну что значит регулировать? Запретить ничего никому нельзя, тем более в нынешнем свободном мире. А вот высказать свое мнение, не нарушая прав и свобод человека, наставник не просто может — должен. — Когда Александр Жулин уходил от своей супруги Майи Усовой к Оксане Грищук, тренировавшейся в вашей группе, свое мнение вы высказывали? — Как раз в тот момент Грищук у меня не тренировалась. Я воспитывала ее лет с 11, но потом Оксана решила попробовать что-то новенькое, ушла и начала кататься в паре с Евгением Платовым. Когда закрутилась вся эта история с Жулиным, новый наставник ее выгнал, и она оказалась в одиночестве. Находясь на грани отчаяния, ее мама с тетей приехали к Гене, умоляли взять Оксану назад: знали ведь, что я разговаривать с ними не буду. Муж согласился, стал обрабатывать меня. «Не возьму», — твердила я. «Возьми», — настаивал он. «Почему я должна брать ее?» — удивлялась я. «Потому что это практически твой ребенок, взращенный с детства. К тому же она сейчас в ужасном состоянии», — объяснял он. В итоге меня уговорили, и Оксана вернулась. — Можно предположить, что ваши с мужем взгляды на подопечных периодически расходятся. Как вообще распределяются обязанности в вашем семейно-тренерском тандеме? — Геннадий больше занимается техникой, я — артистизмом. Хотя мнение Карпоносова об идее танца, его выразительности для меня тоже очень важно. Мнение спортсмена я также готова выслушать, но окончательное решение при этом всегда принимаю сама. Не случайно меня многие называют демократическим диктатором. Такой же позиции в свое время придерживалась и Елена Чайковская. Мы бывали у нее в гостях, пили чай, но вместе с тем близко нас тренер не подпускала. Это правильно: между наставником и учениками всегда должна быть некоторая граница. Дружбанства и панибратства в нашем деле быть не может. — Последние два десятка лет вы живете и тренируете в США. Как оказались за океаном? — В начале 90-х годов в отечественном спорте, и фигурном катании в том числе, была очень тяжелая ситуация — финансирование слабое, спонсоров мало, федерация и спортобщества практически нищие… А у нас под крылом — Грищук с Платовым, Крылова с Овсянниковым, Лобачева с Авербухом, которые тренировались в «Олимпийском». К нам там хорошо относились, но каждый день спрашивали: «Ребята, когда будете лед оплачивать? Если завтра не заплатите, послезавтра мы вас не пустим». Наступало завтра, денег по-прежнему не было, и разговор повторялся сначала. Чувствовать себя нищими было очень тяжело. И вдруг поступило предложение от американцев переехать на работу в их международный центр. Мы выдвинули условие: уедем только со всеми своими учениками. Американцы взяли все три пары — на полное обеспечение, с бесплатным льдом. В Астоне мы давно прижились, чувствуем себя как дома. — Последнее время многие российские тренеры, работавшие подобно вам за рубежом, возвращаются в Россию. При каком условии вы с мужем готовы последовать их примеру? — Пока вопрос так не стоит. Возвращаться нужно на конкретное место — должна быть инфраструктура, база. К тому же мы и в Америке трудимся на благо отечественного спорта, воспитываем фигуристов для сборной. Однако в будущем наше возвращение возможно, ничего исключать нельзя. Что для этого нужно? Искренняя заинтересованность приглашающей стороны и наличие достойного предложения. — Пару Оксана Домнина — Максим Шабалин вы называли фигуристами конца XXI века. Они были самыми талантливыми вашими подопечными? — Одними из самых талантливых — это уж точно. К сожалению, из-за тяжелой травмы колена у Максима ребята не смогли раскрыться в полной мере. Это до сих пор терзает меня, сидит занозой в сердце. Шабалин пришел к нам уже с поврежденной ногой. Знала бы имя человека, который дал ему допуск к чемпионату Европы через три недели после операции, — порвала бы в клочья. Это ведь значит, что он начал тренироваться уже на второй-третий день после вмешательства хирурга, которое к тому же было не первым. Однако спрашивать ребят об этом я не стала — показалось нетактичным, да и не хотелось сыпать соль на раны… В итоге Шабалин стал по сути инвалидом. На выступления он выходил с титановым наколенником длиной 40—50 сантиметров, который держал его ногу. Максим не мог просто сесть, опереться о больную ногу. Да в принципе и сейчас не может. — Самым сложным характером из ваших учеников отличался, говорят, Илья Авербух. — (Смеется.) Пожалуй, что да. Нет, он мне не перечил — это в принципе невозможно. Я помню лишь один случай непослушания со стороны Ильи. В тот год Авербух с Лобачевой очень быстро набирали силу, стали четвертыми на чемпионате мира и практически догнали Крылову с Овсянниковым и Грищук с Платовым, которые являлись лидерами сборной. Окрепнув, ребята решили проявить фантазию и стали настаивать на своем варианте музыки к произвольной программе. Я была категорически против, но все мои аргументы отметались напрочь. Когда бороться с ними не было уже никаких сил, я согласилась. Сезон в итоге оказался провален, а всю вину федерация списала на меня. Спустили таких собак, мама не горюй... Это было даже не своеволие — попытка самоутвердиться. Главной же проблемой Ильи была психология. Перед каждым стартом я вела с ним специальные беседы — настраивала, готовила. Знакомые потом удивлялись: «Как тебе удается его мотивировать? На соревнованиях он смотрится совсем по-другому, иначе, чем на тренировках». Кроме того, Авербух был с ленцой. Ире Лобачевой приходилось держать его в ежовых рукавицах, она помогала мне дрессировать своего мужа и партнера. Года через полтора после окончания их карьеры мы встретились с Ильей на каком-то турнире. Он подошел и сказал: «Знаете, сейчас окончательно стало понятно: я и спорт — две вещи несовместные». «Илюша, — рассмеялась я, — мне это было ясно с самого начала». Тем не менее титулы Авербуха говорят сами за себя, наши труды не были напрасными. Да и сейчас в его постановках — равно как и в работе других моих бывших учеников — я улавливаю свой тренерский почерк. Это меня очень радует. — Знаю, вы очень высоко оценивали Анну Семенович. — Я до сих пор считаю, что Семенович с Костомаровым должны были стать двух- или даже трехкратными олимпийскими чемпионами. Им не хватило терпения, все остальное у ребят было. Недоработали они… Хотя Аня вроде не жалеет о решении уйти из спорта, себя она реализовала в другой области. Я в те годы ни разу не слышала, как она поет. Но ребята, дружившие с ней, рассказывали: Семенович обладает приятным голосом и любит выступать под караоке. — Свою нынешнюю российскую пару Екатерина Пушкаш — Джонатан Гурейро вы ведете практически с нуля. Чем ребята привлекли ваше внимание? — Они были очень яркие, красивые, но совершенно не умели кататься. Когда мы первый раз встретились и поговорили, я по их глазам поняла: да, эти могут. Они буквально горели желанием работать и прогрессировать. Хотя первые полтора года сотрудничества получились непростыми: мы почти полностью посвятили их постановке правильной техники. Иногда я говорю им: ребята, мне было бы проще научить вас кататься с нуля, чем переучивать. На декабрьском чемпионате России в Саранске они выступили вполне достойно, показав: этап начальной огранки ими уже пройден. Вот вернемся с мирового первенства и продолжим с ними базовую работу, закладывающую фундамент для качественного роста. Будем снова ставить технику, оттачивать элементы. Без этого стать чемпионами невозможно… Владимир Рауш http://www.itogi.ru/sport/2012/14/176503.html
piparkoogid: Яна Хохлова: «Тренировать начала в 16 лет» Чемпионка Европы – 2009 в интервью «Спорту день за днем» рассказала, при каких обстоятельствах поменяла танцы на парное катание, в подробностях поведала о своей командировке за океан и поделилась ожиданиями в преддверии предстоящего чемпионата мира. Пожалуй, стоит напомнить, что после завоевания титула чемпионов Европы в танцах на льду дуэт Яна Хохлова – Сергей Новицкий просуществовал чуть больше года. Из-за обострившейся травмы колена парт-нер в апреле 2010‑го вынужден был завершить спортивную карь-еру. Яна же отправилась в Америку, под крыло к знаменитым специалистам Марине Зуевой и Игорю Шпильбанду. Эксперимент с переквалификацией бывшего одиночника Федора Анд-реева – сына Зуевой – в танцора и нового парт-нера Хохловой вроде бы обещал стать успешным, но… Еще через год роковая травма колена, полученная Андреевым на тренировке, разрушила и этот дуэт. После чего Яна вернулась в Москву и некоторое время держала своих поклонников в неведении, не объявляя об уходе из фигурного катания и не анонсируя возобновления своей спортивной карьеры. «Спорт день за днем» решил выяснить, к какому же решению пришла одна из самых ярких российских фигуристок последнего десятилетия после нескольких месяцев раздумий… — Яна, ответьте сразу на главный вопрос: ваша карьера действующей фигуристки продолжается? — Частично да, если можно так выразиться. Хотя, пожалуй, участие в телевизионном проекте «Кубок профессионалов», который сейчас демонстрируется в эфире Первого канала по субботам, вряд ли можно сравнить с официальными выступлениями на спортивных соревнованиях. Для меня это новый и очень интересный опыт, совсем другая роль, когда от тебя требуется быть в первую очередь актрисой, а уж затем – спортсменкой. Кроме того, в конце марта мне предстоит дебютировать в проекте Ильи Авербуха – детском ледовом спектакле «Винкс». Буквально на днях начались репетиции… Парница и ведьмочка — Очень интересно! Но давайте обо всем по порядку. Ведь «Кубок профессионалов» – это уже пройденный этап… — Да, съемки закончились полтора месяца назад. Участвовали в этом проекте под руководством Ильи Авербуха, Елены Масленниковой, Александра Жулина и Игоря Оршуляка десять пар, причем все без исключения – профессиональные фигуристы. В этом основное отличие от предыдущих подобных ледовых шоу на нашем ТВ. Если кто не в курсе, суть в том, что участники – танцоры и парники – постоянно меняются партнерами и при этом стараются выполнять элементы из обоих видов фигурного катания. Соревновательного момента вроде бы как такового нет – после каждой передачи здесь никто не вылетает, не отсеивается. Однако меня, например, этот проект не на шутку «зацепил». Это же такая авантюра – попробовать себя в качестве парницы. Когда бы еще мне выпал такой случай! Причем радовало, что была возможность подойти к процессу творчески, придумывать и выполнять ка-кие-то новые элементы, воплощать на льду идеи постановщиков и хореографов… — Какими из недавно освоенных или придуманных элементов особенно гордитесь? — С юных лет моя страсть в фигурном катании – все верхние поддержки. Поэтому когда моим партнером становился кто-то из ре-бят-пар-ни-ков, мы тут же начинали что-то придумывать именно с поддержками. Приятно было ощущать себя в надежных, привыкших к силовым элементам руках (улыбается). Попробовала и двойной подкрут – не судите за него строго, уважаемые зрители! Кстати, остались, по-моему, две заключительные передачи цикла, и в субботу вечером включаю телевизор, с трепетом ожидая своего появления на экране: как-то я буду выглядеть на льду со всеми этими экспериментами? — А какая роль вам отведена в ледовом спектакле «Винкс», о котором вы упомянули? — Илья Авербух предложил мне сыг-рать одну из ведьмочек (смеется). «Винкс» – это шоу достаточно высокого уровня, которое давно и с успехом идет в Европе. Его основная сюжетная канва – противостояние добра и зла. Светлую сторону олицетворяют феи, на темной стороне – ведьмы. Я, как вы уже знаете, сыграю в спектакле за темную сторону (улыбается). Бегом к деткам — Судя по вашим рассказам, нагрузочка у вас та еще! Не тяжело было на съемках «Кубка профессионалов»? Или вы после возвращения из Америки как-то поддерживали форму? — Форму я действительно поддерживала, поскольку работала и продолжаю работать тренером. То есть ежедневно провожу на льду по пять-шесть часов, пусть и в слегка облегченном режиме (улыбается). Кроме того, стараюсь находить время и для занятий в зале – акробатика, растяжка… Это, как говорится, для себя. Так что к «Кубку профессионалов» подошла неплохо подготовленной. — А как удастся совмещать тренерскую работу и участие в ледовом спектакле? Хватит на все времени и сил? — Надеюсь, что хватит. Репетируем мы поздно вечером, так что днем я полностью в распоряжении своих учеников. Конечно, тяжело по утрам вставать после вечерних нагрузок, но ничего – уже привыкла, втянулась. Как вспомню, что меня на катке ждут мои детки, сразу вскакиваю и бегом к ним! — Где тренируете – в своих родных Сокольниках? — Нет, там сейчас бываю редко. Основное место работы – каток ЦСКА на Ленинградском проспекте. Когда вернулась из Америки, сидеть сложа руки времени не было – жить-то на что-то надо, кушать хочется всегда… В Сокольниках, в ЦСКА меня встретили тепло, с радостью, сразу предложили подключаться к тренерской работе. Ну я долго раздумывать не стала. — Сколько у вас сейчас воспитанников? — Человек десять, думаю, есть. Дело в том, что я работаю не с группой, а индивидуально, каждому из ребят уделяю по нескольку часов. Тем, кто помладше, ставлю технику катания, со старшими вместе работаем над программами, образами. — А «младшие» и «старшие» – это сколько лет? — От ше-сти-се-ми до тринад-ца-ти-че-тыр-над-ца-ти. — Вы работаете с ними как с одиночниками или ко-го-то уже объ-единяете в пары? — Пока только как с одиночниками. Понимаете, у любого фигуриста должно быть отличное скольжение, которое как раз отличает взрослых, зрелых танцоров. На это же, кстати, ориентированы и новые правила нашего вида спорта. Если ребенок с пя-ти-се-ми лет разбирается на элементарном уровне в ребрах коньков и основных физических принципах, на которых базируется фигурное катание, то у него в будущем все получится – и прыжки, и вращения… Моя задача, как специалиста танцевального профиля, – заложить у детишек те азы, основы катания, на которых потом будет выстраиваться их дальнейший рост и прогресс как профессиональных спортсменов. Кстати, могу сказать, что новое поколение детей, с которыми я занимаюсь, выглядит гораздо сильнее и лучше подготовлено именно к новым требованиям и веяниям фигурного катания. Вторые родители — Яна, а как давно у вас склонность к тренерскому ремеслу? Или это вынужденный шаг ввиду отсутствия – надеюсь, временного – вариантов продолжения спортивной карьеры? — Думаю, любой спортсмен даже в расцвете сил время от времени примеряет на себя роль тренера, задумываясь о том, чем он будет заниматься после ухода из большого спорта. Что же касается меня, я впервые попробовала себя в этой роли еще в 16 лет. Хотелось не сидеть на шее у родителей, а самой зарабатывать какие-то деньги. Вот и пошла тренером на массовые катания. По воскресеньям по восемь часов проводила на катке. Занималась и со взрослыми, и с детьми. Так что могу себя считать уже достаточно опытным тренером (улыбается). — Раз уж мы всерьез затронули тренерскую тему, позвольте такой вопрос. В России дуэт Хохлова – Новицкий добился успехов под руководством дуэта наставников Александра Свинина – Ирины Жук. За океаном вам довелось поработать у другого тандема специалистов: Зуева – Шпильбанд. В чем были особенности, фирменные «фишки» каждой из этих пар, что их отличало друг от друга? — Знаете, я все-та-ки не буду сравнивать эти тренерские дуэты, потому что считаю это неэтичным. Для меня оба этих дуэта по-своему дороги и любимы. Могу только сказать, что Саша с Ирой были для нас с Серегой как вторые родители, которые дали нам все в фигурном катании и прошли с нами всю дорогу от начала и до конца. Они всегда будут занимать особое место в нашей жизни. Мы, кстати, постоянно общаемся с ними, и даже когда я уезжала в Америку, Александр и Ирина постоянно мне звонили, интересовались, как у меня дела, всячески поддерживали и подбадривали. Я очень рада, что сейчас у них подрастают несколько перспективных дуэтов, а Саша Степанова с Ваней Букиным совсем недавно стали серебряными призерами первенства мира среди юниоров в Минске. — Среди учеников Зуевой и Шпильбанда – олимпийские чемпионы канадцы Тэсса Вёрчу и Скотт Мойр, а также серебряные призеры Игр в Ванкувере Мэрил Дэвис и Чарли Уайт из США. Не чувствовали себя обделенными вниманием тренеров во время занятий? Или, напротив, наставники как-то особенно опекали вас с Федором как новичков? — Ситуация действительно казалась непростой. С одной стороны – я с Федором, сыном Марины. С другой – олимпийские чемпионы и чемпионы мира. Но на деле все оказалось гораздо проще. Тренеры, как настоящие профессионалы своего дела, всем уделяют одинаковое внимание, никаких любимчиков и изгоев у них нет. Атмосфера на тренировках всегда дружеская, и все спортсмены сами стараются почерпнуть у тренеров максимум полезного для себя. Наташа Ростова и «Битлы» — Насколько мне известно, альтернативой Федору Андрееву в качестве вашего партнера был литовец Дейвидас Стагнюнас. Как быстро эта ситуация разрешилась в пользу сына Зуевой? — Начать следует с того, что я вообще ехала за океан, как говорится, людей посмотреть и себя показать. Конкретных предложений встать с кем-то в пару еще не было. Затем появились кандидатуры Дейвидаса и Федора. Возможно, процесс выбора мог и затянуться, но в дело вмешался знаменитый исландский вулкан (улыбается). Я ехала за океан на неделю, а из-за окутавшего Европу дыма и пепла пришлось задержаться на две. За это время успела попробовать себя на льду и со Стагнюнасом, и с Андреевым. И, знаете, буквально сразу сомнения пропали: с Федором у нас должно получиться! Оставалось только получить согласие от нашей федерации фигурного катания. — Андреев – бывший одиночник. Как давался ему переход в новую ипостась, какие элементы было освоить проще, а над чем пришлось работать долго и упорно? — Подчеркну: Федор не просто бывший одиночник, он очень сильный спортсмен. И талантливый. Конечно, ему было непросто вникнуть во все нюансы танцевальной техники и воплотить их на льду. Но с каким рвением и увлечением он работал над этой проблемой! Могу честно признаться: я горжусь тем, как Федор освоил нетипичные для одиночника поддержки. Мы уделяли массу времени работе в специфических танцевальных позициях. И, кстати, получали положительные отзывы от многих мэтров нашего фигурного катания, в том числе от Татьяны Анатольевны Тарасовой. — А у вашего бывшего партнера Сергея Новицкого не было некоей ревности, когда вы решили продолжить карьеру с другим напарником? — Серега – большой молодец! Могу только предполагать, что творилось у него на душе, когда наши пути разошлись, но он ни разу ни взглядом, ни словом не показал своей обиды. Наоборот, поддержал меня, пожелал удачи. С тех пор мы регулярно общаемся, и я очень рада, что между нами сохранились дружеские отношения. — Начав работать с Федором, вы создали две непохожие программы. Если в образе Наташи Ростовой из оперы «Война и мир» на музыку Прокофьева в короткой программе вас представить легко, то каково было передать на льду дух знаменитой битловской композиции Abbey Road? — Мне оба этих образа дались достаточно легко. Причем Зуева и Шпильбанд не навязывали нам эти программы, мы выбрали их совместным решением и так же коллективно, творчески над ними работали. Лично мне было очень интересно создать абсолютно разные характеры, воплотив тренерские замыслы на льду, показать, что я могу быть совершенно непохожей на себя саму. Вообще и по собственным ощущениям, и по оценкам специалистов программы получились гармоничными и насыщенными. Что, впрочем, неудивительно – Марина и Игорь просто по определению не могут поставить плохую программу. — Дебютировали вы с Федором в декабре 2010‑го на турнире в Загребе, где ваш дуэт занял лишь пятое место… — Когда мы катались с Сергеем, на подобные турниры не самого высокого уровня – в Хорватии, Австрии – уже давно не ездили. Поэтому я даже понятия не имела, какие пары там сейчас выступают, что они показывают. С другой стороны, я особых иллюзий не питала по поводу нашего с Федором возможного результата. Ведь арбитры фактически впервые увидели нас на соревнованиях. Поэтому куда важнее для меня были отзывы специалистов, а не место в итоговом протоколе. Это и вдохновило на дальнейшую работу. — Уже буквально через месяц дуэт Хохлова – Андреев стал четвертым на чемпионате России. С какими ощущениями выступали на родине после столь длительного пребывания за границей? — Прежде всего отмечу, что в произвольном танце мы вообще показали третий результат. Две недели перед чемпионатом тренировались в Новогорске, проделали большую работу. За нами наблюдала большая группа специалистов, и все отмечали значительный прогресс нашего дуэта. Что же касается ощущений, для меня было немножко странно оказаться вне пьедестала почета. А вот для Федора, которого увезли за океан, по-моему, еще в девятилетнем возрасте, выступление в России было настоящей авантюрой, занимательным приключением. Ему все здесь было интересно, он постоянно что-то фотографировал, показывал фотки мне, выкладывал их в интернет, с восторгом рассказывая подробности друзьям. В общем, после чемпионата Федор возвращался за океан, переполненный позитивными эмоциями. Метод полного погружения — Яна, расскажите, как был устроен ваш быт в Америке. Где жили, с кем дружили? — Первоначально меня поселили в большом доме, где у хозяйки постоянно снимали угол многие фигуристы, приехавшие на просмотр к Зуевой и Шпильбанду. Здесь я встретила нескольких знакомых ребят. Затем, когда стало ясно, что я остаюсь надолго, мы на двоих сняли квартиру с девочкой, которая родилась в Канаде, но в прошлом выступала за Азербайджан с украинским партнером. Такой вот интернационализм! (Улыбается.) — До катка на тренировки долго добирались? — Что вы! Выехала на хайвэй – и через 15 минут на месте. — Машину в аренду взяли? — Нет, обстоятельства сложились так удачно, что сразу купила авто. — Никаких проблем с вождением не было? — Они появились после возвращения в Москву (смеется). Ну, вы же знаете, какие здесь у нас дороги… Да и за рулем многие ведут себя, скажем так, очень вольготно. В Америке, разумеется, на дорогах гораздо спокойнее. Никто тебя не подрезает, никто не нарушает. Поэтому я, когда сюда вернулась, две недели за руль не садилась. — Проблема языкового барьера для вас существовала? — Можно сказать, я ее успешно избежала. Мне всегда был интересен английский язык, старалась его изучать не по принуждению, а по собственному желанию. А уж когда произошло, как говорится, полное погружение в языковую среду, я очень быстро в ней освоилась. Помогло еще и то, что для моей соседки по квартире английский был родным языком, но она немного понимала по-русски. И по моей просьбе мы даже дома общались именно по-ан-глий-ски. С ее помощью я освоила местный сленг. Кстати, даже Федя меня хвалил за успехи в освоении языка (улыбается). Жаль, что сейчас такой активной лингвистической практики у меня не стало. А в идеале хотелось бы изучить еще один язык. Какой-нибудь красиво звучащий – французский, например, или итальянский… — Как проводили в Америке свободное время? — В тех местах, где я жила, было очень много озер. Поэтому в теплое время года мы с друзьями – в основном из здешнего русского коммьюнити – постоянно выезжали на пляжи. В Америке, кстати, этот вид отдыха выгодно отличается от российского варианта, порой превращающегося в слишком бурное веселье с обязательным спиртным. Там все чисто, культурно, никто не мусорит… Вообще американцы очень любят отдых на природе и умеют его организовывать – здесь есть чему у них поучиться. Еще один способ времяпрепровождения – поход в фит-нес-клуб. Зимой же мы компанией часто ходили в кино – для меня это опять же были хорошие уроки английского (улыбается). Иногда можно было устроить шопинг, хотя я вовсе не поклонница подобного способа развлечения. Мне обычно хватает пары часов, чтобы устать от магазинов. — Но какими-то покупками, наверное, все же можете похвастаться? — Многие летние вещи известных брендов ношу даже зимой. Они в Америке в разы дешевле и к тому же очень удобны и практичны. А мой главный хит среди покупок – черное атласное платье с кружевами, которое я надевала на Новый год. — Мы привыкли к стереотипу, что американцы – большие поклонники фастфуда. А каким был ваш рацион питания? — Я, к счастью, фастфуд никогда не жаловала и всячески избегала подобной еды. Мои предпочтения – овощи, фрукты, легкие каши. С этой точки зрения мне повезло: в местных магазинах были огромные развалы растительной пищи. И у меня всегда был выбор, что приготовить себе на обед или на ужин. Единственная слабость, которую я себе позволяла, – мороженое. Оно там такое вкусное! И столько его сор-тов – просто глаза разбегаются… Мне особенно нравится ванильное с каким-нибудь фруктовым наполнителем. — Признайтесь, возникали у вас мысли остаться в США насовсем? — Возникали. Но для этого нужна какая-то почва. Скажем, если бы я задержалась там, продолжая спортивную карьеру, то такой вариант был бы не исключен. Однако обстоятельства сложились так, что мне пришлось вернуться. Знаете, я не могу сказать, что не смогла бы жить там, за границей. Но многое зависит от круга общения. Если ты не в одиночестве, если рядом друзья, близкие люди, то жить можно где угодно. — Когда Федор вынужден был завершить карьеру из-за той же травмы колена, что и Сергей, у вас не возникло мысли о преследующем вас злом роке? — Меня уже замучили этим вопросом! (Смеется.) Никакого злого рока не было! Просто все спортс-мены в той или иной степени больные люди. У Федора, как и у любого одиночника, были старые травмы. А поскольку танцоры, как мы говорим, очень много «сидят внизу», огромная нагрузка выпадает именно на колени. Отсюда и повышенный травматизм этого важнейшего сустава. — Как прошло расставание с Зуевой и Шпильбандом? — Без слез – Марина в ее присутствии плакать не разрешает (улыбается). Хотя, конечно, было тяжело. Даже несмотря на то, что тренеры успокаивали, сказали, что в любой момент ждут меня обратно и с любым партнером. Лазурный берег ждет! — Яна, давайте поговорим о чемпионате мира, который стартует в Ницце буквально через несколько дней… — С огромным удовольствием! Тем более что я впервые еду в это райское местечко, на Лазурный берег, не выступать, а в роли наблюдателя. Уже предвкушаю, что у меня будет достаточно времени для прогулок по городу. — Что скажете о турнире танцоров на чемпионате мира? — Если говорить о российской коман-де, просто пожелаю всем нашим ребятам удачи. У нас три совершенно разные по стилю и характеру пары, каждая из которых способна включиться в борьбу за медали. Их объединяет разве что молодость и задор, поэтому на первый план выходит психологическая устойчивость: кто справится с нервами, у того и больше шансов на высокое место. — Фавориты чемпионата прежние – канадцы с американцами? — Скорее всего, да. Слабее они точно не стали. — Все СМИ облетела новость о том, что ведущая французская пара Пешала – Бурза может сняться с домашнего чемпионата мира из-за перелома носа, полученного партнершей на тренировке… — Честно говоря, не знаю всех подробностей этого происшествия. Но думаю, что французы сделают все, чтобы выступить на родном льду. У нас был похожий случай: Катя Рязанова прямо перед чемпионатом России получила травму, но все равно не отказалась от выступления. А здесь – чемпионат мира! — Как, на ваш взгляд, изменились танцы на льду после объединения обязательного и оригинального танца в единую короткую программу? — В плане зрелищности, думаю, выиграли все. Зрителям было непросто наблюдать за десятками прокатов под одну и ту же музыку. А вот с точки зрения техники исполнения ситуация несколько нивелировалась. Больше внимания теперь уделяется твиззлам, дорожкам. Судьи стали лояльнее относиться к фигуристам, и элемент случайности теперь играет более значительную роль. — Несколько слов о других дисциплинах фигурного катания… — Считаю, что отличные шансы на победу в парном катании у Татьяны Волосожар и Максима Транькова. Год назад они дебютировали на чемпионате мира в Москве и сразу завоевали серебро. Конечно, им очень помогли родные стены. Но с тех пор ребята только прогрессировали и теперь будут претендовать на золото. Буду переживать за наших девочек-одиночниц, которые, уверена, смогут задать жару в Ницце. У мальчиков ситуация сложнее, но не зря же в песне поется: «Молодым везде у нас дорога…» Надеюсь, ребята проявят себя на чемпионате мира с лучшей стороны. http://www.sportsdaily.ru/articles/yana-hohlova-trenirovat-nachala-v-16-let-49592
piparkoogid: Фигуристка Леонова: всегда знала, что мне нужен тренер со стержнем Серебро чемпионата мира, выигранное Аленой Леоновой, стало первой медалью для сборной России в женском одиночном катании после золота Ирины Слуцкой в 2005 году. Героиня мирового первенства рассказала корреспонденту агентства "Р-Спорт" Андрею Симоненко о своем отношении к тренеру, психологу, соперницам – и о творческих планах - Алена, когда проснулись на следующее утро после церемонии награждения и подумали о чем-то, связанным с фигурным катанием, это была приятная мысль о завоеванной серебряной медали или грустная о том, что не досталось золото? - Если честно, спала я после выступления очень плохо. Наверное, чересчур перезарядилась энергией. Слышала каждый шорох, тем более все вокруг гуляли и веселились. Но проснулась, конечно, с приятными ощущениями, особенно когда увидела поздравительные сообщения от друзей, родных, близких. Я думаю, серебро чемпионата мира – это тоже очень достойно. Неплохой результат, тем более впервые за столько лет, когда у нас не было вообще никаких медалей… - Это правда, но я видел ваши эмоции после проката произвольной программы – радость, потом слезы счастья, – и мне показалось, вы чувствовали, что это было "золотое" выступление. И не верится, что потом не проскочило ни капли разочарования, когда Каролина Костнер у вас победу отобрала… - Вообще я после короткой программы понимала, что лидерство будет очень трудно удержать. И внутренне я была готова к тому, что могу не получить золото. Поэтому я не очень сильно расстроилась. Конечно, обидно, что уж тут говорить… Но многие подходили ко мне со словами: даже если бы ты откаталась чисто и безупречно, то все равно это не могло ничего гарантировать, неизвестно, как бы выступили после этого другие девочки. - Костнер вас лишила бронзы год назад в Москве, в Ницце оставила вас без золота. Знаю, многие фигуристки называют Каролину своим кумиром, образцом для подражания. А как к ней относитесь вы? - Вообще я очень хорошо к ней отношусь, мы совершенно нормально общаемся, у нас нет никакой неприязни. Она очень хорошая девочка, общительная, всегда порадуется за твои успехи. Или посочувствует, как на прошлом чемпионате мира, когда она подошла и извинилась за то, что заняла мое место на пьедестале (смеется). Но вообще она для меня в первую очередь всегда была соперницей, как и все остальные девочки. В плане образца для подражания мне всегда очень нравилось катание Мики Андо. Мой главный кумир – это Ирина Слуцкая, а Мики – после нее, кумир из числа тех, кто катался вместе со мной. Хотя, конечно, мне тоже очень нравится скольжение Каролины, ее напор, уверенные заходы на прыжки. Но мне кажется, иногда эта уверенность перерастает в самоуверенность, и это ей мешает. - В Ниццу вы приехали едва ли не позже всех российских фигуристов. А до этого писали в Twitter, как сильно хотите поскорее сюда попасть. Красоты и теплый воздух этого города не отвлекали все эти дни? - Наоборот, очень помогали. Я так люблю эту комфортную атмосферу, когда каждый день есть возможность погулять на солнышке, отвлечься от всего… В плюс все это идет. - То есть на чемпионате Европы в промозглом Шеффилде было некомфортно - Да, там совсем другая была обстановка… зимняя. И настроение такое… грустное. - Мне всегда казалось, что ваш природный оптимизм помогал вам преодолевать сложные моменты в карьере, которых было довольно-таки немало. Сейчас, когда вы стали вице-чемпионкой мира, какой из прошедших трудных эпизодов кажется вам переломным? - Совершенно точно могу сказать, это был чемпионат Европы. Я его провалила. То есть реально провалила, иначе не скажешь. Мне даже не так обидно за 2010 год, когда все девочки откатались не лучшим образом, а я вообще очень плохо. На следующем чемпионате не пошла короткая программа, но там хотя бы в произвольной я очень хорошо выступила. А здесь просто нужно было выигрывать. Не в какую-то там тройку попадать, а просто побеждать. А я оплошала по полной. И это очень сильно задело. Поняла, что надо защищать свою репутацию, чтобы в следующем году на меня снова могли рассчитывать. - Переживали после Шеффилда долго? - Ну, все оставшиеся дни в Англии переживала очень сильно. Когда приехала домой отдыхать, то уже полегче стало. Все меня жалели, говорили: все будет хорошо, чемпионат мира впереди. Жизнь на чемпионате Европы не заканчивается. Так оно и оказалось. - В 2009 году вы стали чемпионкой мира среди юниоров. Сейчас – почти чемпионкой мира среди взрослых. Ощущения похожие? - Мне кажется, тогда я была совсем еще ребенком. Вообще ничего не осознавала. Юниорское катание для меня с нынешних позиций – это совсем другой мир. - Чем другой? - Просто все делаешь и ни о чем не задумываешься. Не ощущаешь никакого груза ответственности. Тогда я была, скажем так, темной лошадкой, никто на меня не ставил, а я раз – и выстрелила. Сразу пошли разговоры, на меня надежды стали возлагать. И это очень сильно психологически давило, в некоторых случаях. - В женском одиночном катании сколько процентов успеха в психологии? - Думаю, что пятьдесят процентов точно. - Даже если чувствуешь стопроцентную готовность? - Ну, вот когда я сюда ехала, я знала, что могу, что готова, наверное, даже на 150 процентов. Чувствовала, что все будет хорошо. Но все равно – что-то мне подсказывало: созвонись, поговори с психологом (профессором Геннадием Горбуновым – прим. автора), нужно это сделать. Вот я и созванивалась. - Давно с ним начали работать? - С 2008 года. Когда я тренировалась в Санкт-Петербурге, то консультировалась с ним не только перед соревнованиями, а на достаточно постоянной основе. Если какие-то у меня вопросы возникали, я обращалась к нему за помощью. У нас были сеансы по два, по три раза в неделю. Когда уехала в Москву, стало посложнее чуть-чуть. Уже нет такой близости, уже не можешь чем-то поделиться таким… Что-то забывается. Только если по телефону. Кстати, перед чемпионатом Европы я ни разу с ним не созвонилась. Он не обижен, конечно, был на меня нисколечко, но мне надо было додуматься до того, чтобы связаться с ним. А я была вся в соревнованиях. И после Европы я поняла, что мне нужно продолжать с ним работать. - В тренировочном процессе психолог нужен? Ведь в фигурном катании только и слышишь вокруг: побеждают те, кто "пашут". Вам помощь, чтобы "пахать", преодолевать себя, необходима? - На тренировках у нас у нас есть Николай Александрович Морозов, который всем и тренер, и психолог (смеется). На самом деле, он действительно очень здорово настраивает на соревнования, и на тренировках тоже… абсолютно не "грузит", я бы так сказала, если что-то не получается. Абсолютно спокойно относится ко всем срывам. Меня даже это очень сильно удивляет. Вроде бы провалила я крупные соревнования, чемпионат Европы, а он говорит: да ладно, сколько таких еще у тебя будет! - Вы сами как справляетесь, если на тренировках, допустим, наступает "черная полоса"? Или не бывает такого? - Бывает. Например, когда несколько дней подряд жестко "пашешь" без отдыха, только ночью во сне отдыхаешь. А потом выходишь на лед и не понимаешь, почему ничего не выходит, ничего не можешь сделать. Кажется, что вообще ты - ноль. Справляюсь просто: отбрасываю все лишние мысли, думаю о том, что это только физическая усталость от тренировок, а на соревнованиях будет по-другому. - Трудно было решиться на переход к Морозову? - Не сказала бы. Давно меня посещали мысли об этом. Даже не только после неудачных соревнований, когда уже категорически думалось: все, ухожу. Просто так размышляла: а что, например, было бы, если бы я у него каталась? И вот после чемпионата Европы в прошлом году я поговорила с руководителями нашей федерации, поинтересовалась, что они думают по этому поводу. Они ответили: нужно поговорить с самим Николаем. И все получилось, на мой взгляд, довольно гладко, без скандалов. - Основной мотив перехода – измениться? - Наверное, да. Морозов действительно очень поспособствовал моему новому стилю. Уже сколько лет до этого я была одной и той же девочкой-веселушкой. А хотелось чего-то нового, хотелось поменяться. Мне всегда казалось, что у меня должен быть такой жесткий тренер. Не тот, который орет, а со стержнем, тренер-мужчина. - Не боялись, что изменения будут выглядеть, как бы это сказать… неорганичными? - Я полностью доверяю своему тренеру. И у меня даже в мыслях никогда не было, что что-то получится не так. Наоборот, я просто обожаю меняться. Люблю все новое, для меня это классно. - Актрисой никогда не хотели стать? - Если честно, нет, и не хочу (смеется). А вот пела в детстве я много. Надевала разные костюмы и пела, это вроде таких домашних утренников было. - В фигурное катание попали случайно или из-за любви к переодеваниям? - Я много раз спрашивала у мамы, почему она меня отдала в фигурное катание. Но она мне всегда говорит – для здоровья. Стандартная такая история. Как и у всех. Правда, иногда это "для здоровья" у некоторых спортсменов оборачивается плачевно. Отдали для здоровья, а потом травмы одна за другой. Но у меня, тьфу-тьфу-тьфу, все хорошо. - Быстро поняли, что фигурное катание – это ваше, когда появилось желание продолжать им заниматься серьезно? - Наверное, когда начала кататься по юниорам, когда меня заметили и начали посылать на этапы Кубка России. Когда первый раз поехала на чемпионат России, в 2007 году это было. Пусть даже там не столь удачно выступила, но все очень радовались, потому что все-таки хороший такой для дебюта результат – седьмое место. Вот тогда я, конечно, поняла, что идет… Потом первый раз поехала на юниорский чемпионат мира, юниорский Гран-при. Все это меня очень сильно завело, хотелось кататься еще больше и лучше. Так и появился стимул работать. - В программах нынешнего сезона у вас два совершенно разных образа, не похожих на все те, что были раньше – пиратски-залихватский и трагический. Что хочется попробовать еще? - Очень давно хочу катать танго. Даже не знаю почему (смеется). У меня давно была программа под танго – очень удачная, на мой взгляд, классная постановка. После нее ничего такого характерного не было, а хочется. Когда я только к новому тренеру перешла, он спросил меня: что хочешь катать? Я говорю: танго! Он предложил поставить показательный номер, посмотреть, что получится. Начали ставить, но потом, как это часто бывает, сто раз все поменяли, и получился показательный совсем другой. Может быть, сейчас, когда он посмотрел меня в разных образах, что-нибудь такое выберет. В общем, хочу, чтобы в следующем сезоне одна из программ была "жесткая". - Уже и музыку знаете? - Нет, музыку не знаю. Тренер уже будет искать. У него куча всякой музыки, и он находит иногда такие неизвестные совсем вещи. - Всегда хотел спросить – как идет выбор музыки к программам? - Николай сидит на тренировке, включает музыку и говорит: катайся под нее. Когда "Пиратов" ставили, он сказал: делай свою дорожку шагов из прошлогодней программы. Я сделала, и он такой: все! Это то, что нам нужно. Сразу увидел. - Как потом вживались в образ? Из фильмов какие-нибудь жесты подсматривали? - Николай, в основном, все сам ставил, а я повторяла за ним. А из фильма – это только внешний вид. Костюм, например, сделали, как у Пенелопы Крус. - А жест "перережу горло" откуда взялся? - Его я сама придумала. Уже поставили программу, и однажды на тренировке, когда музыка уже закончилась, я вдруг сделала это движение – и он такой: все, классно, так и оставляем (смеется). - Алена, знаю, что вы много общаетесь с болельщиками – у вас есть сайт, вы пишете в Twitter. Не все спортсмены ведут себя так же. - Я очень люблю общение. Большинство болельщиков меня поддерживают даже в дни неудач, провалов. Мне это очень важно – когда тебя не "забивают", не ставят на тебе крест, не говорят: что за спортсменка, которая не может собраться. Наоборот, когда получаешь сообщения, как тебя любят, очень приятно. Обожаю писать записи в блог. Редко, правда, получается в последнее время, но я очень люблю это делать. Люблю рассказывать о том, что со мной происходит. - Сами пишете или кому-то интервью даете? - Сама пишу. Причем, все говорят: как хорошо получается, нужно тебе в журналистику податься! Я говорю, может быть, попозже подамся (смеется). - В Twitter напрямую общаетесь с поклонниками? - Конечно, когда меня поздравляют, я отвечаю. В "Контакте", правда, больше намного, чем в Twitter. Там сейчас такой уже завал сообщений, боюсь смотреть. Не разгребала еще (смеется). - Не могу, конечно, не обойти тему предстоящей Олимпиады. Про Сочи у нас любят спрашивать наших маленьких еще фигуристок, а вам часто задают такие вопросы? - Да сейчас не очень. На следующий год, наверное, начнут о планах спрашивать. Перед Ванкувером больше таких вопросов задавали, тогда совсем же некого посылать было. Вот и спрашивали – хочешь, не хочешь. В Сочи, конечно, хочу. Буду пробиваться, прорываться. - Сами вопросы сейчас раздражают? Может быть, не стоит раньше времени об этом думать – или наоборот, когда есть цель, то и работать легче? - Да нет, не раздражают особо. Я просто односложно стараюсь на них отвечать. У меня, конечно же, в календаре соревнований будет стоять Олимпиада, на которую я собираюсь поехать. Когда есть к чему стремиться, это помогает. Тем более, это же Сочи! Это здорово! http://rsport.ru/interview/20120403/589491457.html
Женя: Анжелика Крылова: хочется красоты! Месяц назад на юниорский чемпионат мира по фигурному катанию на “Минск-Арену” приезжало немало знаменитостей. Великие тренеры, именитые спортсмены. Но почему-то сразу захотелось выхватить для интервью именно Анжелику КРЫЛОВУ, эту восточную красавицу с узбекскими корнями, которая вышла замуж за итальянца и уже давно живет в США. Она и в Москву-то приезжает редко, а в Беларусь наведывалась прежде лишь однажды, да и то это был далекий чемпионат СССР. А ведь двукратная чемпионка мира, серебряный призер Олимпийских игр 1998 года в танцах на льду отнюдь не довольствуется сейчас ролью какой-нибудь домохозяйки. 38-летняя Анжелика тренирует вместе с мужем Паскуалем Камерленго, причем весьма успешно. Последним доказательством могут служить результаты только что закончившегося чемпионата мира в Ницце, где одна из их пар — французы Натали Пешала/Фабьян Бурза — выиграла бронзу, а другая — канадцы Кейтлин Уивер/Андре Поже — заняла 4-е место. И это примечательно на фоне выступления российских танцоров, которые остались за спиной. Причем Пешала каталась, стараясь не обращать внимания на болезненные ощущения: за пару недель до домашнего чемпионата мира Натали сломала нос на тренировке, а операцию решили отложить. Как здесь не отметить, что Крылова в свое время на протяжении пяти лет, как она говорила, умирала от боли, но все равно выходила на лед. В последние годы танцевальный центр фигурного катания переместился за океан. На Олимпийских играх в Ванкувере, чемпионатах мира-2011 и -2012 доминировали спортсмены, которые тренируются в США. И мысли молодого и успешного тренера Крыловой интересны в том числе и в этом контексте. Нашу беседу (а состоялась она еще до того, как ее американская пара Олдридж/Итон стала на “Минск- Арене” третьей) Анжелика начала со слов восхищения: — В Минске замечательный комплекс, просто фантастика! Мирового уровня арена. Я посмотрела все объекты, ходила на велотрек, на конькобежный стадион. И дворец прекрасный, и лед, и освещение. Все ухожено. Мне очень понравилось. Это важно, на каком катке выступаешь, какая на нем обстановка. Здесь атмосфера теплая, условия замечательные, гостиницы хорошие. Честно сказать, не ожидала. — Вы уже приобрели большой вес на тренерском поприще. Долго ли после спортивной жизни шла адаптация к совершенно другой деятельности? — В принципе да. Мы с мужем начали тренерскую работу практически с нуля. Решили вместе создать школу буквально ни с чего. У нас была всего одна пара. Я закончила кататься в профессиональном спорте в 2004 году. После этого родила сначала одного ребенка (в 2005-м), потом второго (в 2007-м). И первые три года была очень занята детьми. Тренировала, но выезжать по роду деятельности не могла. — Вы ведь давно в Америке? — Очень. В 1994-м мы перебрались туда с Натальей Линичук. В Делавере у нее была очень большая группа спортсменов: Грищук с Платовым, Авербух с Лобачевой, Галя Хаит с Сергеем Сахновским, я с Олегом Овсянниковым. В Делавере я и осталась жить на десять лет. Потом нас с мужем пригласили в Детройт, предоставили условия, и мы начали тренерскую карьеру. И вот как-то все получилось. Это, конечно, большая удача, что спортсмены в нас поверили и пришли к нам. Сейчас у нас очень большая группа — четырнадцать пар. — Ого! — Да, съезжаются со всех стран. И у нас работают пять тренеров, в том числе Наташа Анненко (она каталась с Генрихом Сретенским), Массимо Скали. — Кто руководит школой? — Мой муж. Но каждый в коллективе исполняет свою функцию: кто-то работает над техникой, кто-то ставит программы. Чтобы скоординировать столько пар, необходимы большие усилия по организации. И Паскуаль этим занимается. Сейчас к нам еще спортсмены хотят приехать, льда уже не хватает, надо его просить. Работаем над этим. Детройтский клуб очень разросся. В нем и одиночники очень хорошие (в том числе чемпион Америки), и особенно танцевальная школа сильная, потому что совсем рядом Игорь Шпильбанд в Кэмптоне, в Энн-Арборе есть еще один танцевальный центр. Все сосредоточено в одном месте. Конечно, период адаптации занял какое-то время. Понадобилось три-четыре года, чтобы начать тренировать столь серьезно. Здесь все сыграло: и удача, и напряженная работа, и любовь к тому, что мы делаем. И, наверное, талант в какой-то степени тоже. Муж прежде работал во Франции, с Мюриель Буше-Зазуи в Лионе. Однако мы захотели сделать что-то свое. Наверное, можно было бы с кем-то сотрудничать. Так поступали многие спортсмены, которые уходили из спорта и работали сначала с тренерами высокого класса — Тарасовой, Чайковской, Дубовой. Так легче было бы учиться. Но у нас все сложилось по-другому. — Сразу пошли своим путем? — Ой, ну вы знаете, я хотела в первое время работать с Линичук. И обращалась к ней, предлагала, потому что у меня была травма, спорт закончился очень внезапно, и я хотела немножко научиться. Однако у нас не сложилось. И сейчас, честно говоря, рада тому, что дошла сама, на каких-то своих ошибках, разочарованиях и радости. Пока сама не пройдешь их — не поймешь. Но это, конечно, только начало! Еще надо много чему учиться, общаться, чтобы понимать психологию спортсменов. Вот в этом, правда, еще сложно, потому что я молодая, а некоторые фигуристы уже взрослые, как, например, французская пара Натали Пешала/ Фабьян Бурза. Фабьяну уже 30 лет или 31, и он считает меня почти ровесницей. И немного осадить его, дать понять, что я тренер, а он спортсмен, нелегко, тем более в первый год их прихода к нам. На все надо время. А его мало, потому что еще два года — и Олимпиада. Ребята вроде бы поддаются, но все равно довольно сложно. Ну и канадская пара у нас очень сильная — Уивер/Поже. О ней сейчас много говорят, она очень прогрессирует. Тренируются все на одном льду, соперничают, наверное, это дает им толчок к большему прогрессу. Ведь и мы тренировались с Грищук и Платовым вместе на первое-второе место. И так, на одном льду, занимаются сейчас Мойр с Вирчу и Уайт с Дэвис. Может быть, в этом что-то есть. — Наверное, такое ожесточенное соперничество не дает спокойно спать даже между тренировками, не то что на соревнованиях! — Да. Но спортсмены, видимо, понимают, что мы стараемся для всех дать максимум, а не кому-то больше или меньше. — Вы привезли в Минск на юниорский чемпионат мира еще и эстонскую пару, которую начали тренировать недавно. У нас тоже маленькая федерация, и подобный опыт интересен. Как происходит финансирование этих спортсменов? — Федерация Эстонии свою пару не финансирует вообще. За все платят родители. Да, маленьким федерациям очень сложно, даже если спортсмены талантливые. Это не как в Советском Союзе, когда катались тысячи детей, а потом уже шел отбор — поэтому все складывалось так просто. И вообще раньше фигурное катание было очень популярно. Хорошо, что сейчас эта популярность возвращается, может, конечно, благодаря даже Авербуху и “Ледниковому периоду”. Очень этому рада. За русских болею всегда, потому что в душе я русская. Хотелось бы, конечно, чтобы российские танцы были на более высоком уровне. — А, на ваш взгляд, почему у них сейчас не получается? — Не знаю, не хочу осуждать кого-то, потому что все работают очень сильно. Лена Кустарова — замечательный тренер, у нее очень много пар, хорошая работа проведена с ребятами. Просто иногда не попадаешь — то с программой, то с оригинальным танцем. Знаю, что тренер всегда хочет, как лучше. Но иногда не получается. Считаю, что в этом сезоне просто немного раскритиковали программу пары Боброва/Соловьев. Хотя, как по мне, так она очень неплохая, драматическая. Может быть, немножко по стилю они не попали, ведь ИСУ хочет сейчас что-то более веселое и позитивное. Но для меня программа и ребята сильные. Не знаю, сложно говорить, потому что они мои соперники, и я их не могу критиковать. Вторая российская пара тоже хорошая, просто они еще не готовы. — Дело в том, что российские танцы выпадают не только в этом году. Уверена, что причина не только в тренере… — Нет, думаю, федерация сейчас финансирует, они очень стараются для Сочи. И, полагаю, выделяют деньги на все. Тренерам просто надо направить спортсменов: что им надо делать, с какими хореографами сотрудничать, с какими акробатами. Сейчас очень много разноплановой работы, той, что мы не делали раньше, потому что правила были другие. Теперь важен классический балет. Впрочем, вероятно, русские так и работают, мне со стороны трудно судить. — Когда ваша группа привлекает специалистов балета и акробатов? — Обычно в начале сезона, когда идет постановка программ. Мы ищем новые элементы, поддержки, свежие трюки. Сейчас это очень важно для технической оценки, которая очень влияет на общую. — В чем разница между танцами, которые были во времена, когда вы побеждали, и теми, что развиваются теперь? — Я ушла из любительского спорта в 1999 году. А как раз в сезоне-1999/2000 ИСУ начал вводить новую систему судейства, думаю, для большей объективности. Однако для меня танцы, что были раньше, — на самом деле танцы. Сейчас идет программа, которая состоит из элементов и связок между ними. Нет какой-то целостности. Ее очень редко теперь увидишь, ну, может, на чемпионатах мира у семи-восьми первых пар. А в основном следуют повторяющиеся элементы, и от этого такая скука получается, что зрителю смотреть неинтересно. Идет гонка за элементами, уже нет эмоций, целостности, характера. Исключение составляют буквально единичные пары, у которых техника на очень высоком уровне. Наверное, в этом разница… — Что тогда впереди, куда идем? — Не знаю. Будем продолжать так кататься, чтобы оставить танцы в олимпийской семье. Конечно, хочется видеть больше катания, хоть что-то интересное, новое. Но та техника, что была раньше — катание по ребрам, по дугам, — как я вижу, ушла. Исполняют одно и то же. А какие-то связки интересные, элементы пропадают. — Они уже не оцениваются? — Да. Поэтому все зациклены на технике. Артистизма, считаю, очень мало. — На ситуацию невозможно повлиять? — Не знаю. Сейчас в ИСУ думают, проводят все время какие-то консультации с тренерами, спрашивают: “Что и как вы хотите?” Может, к чему-то и прислушиваются, но, кажется, потом все равно делают по-своему. Однако даже в этой системе надо находить какую-то душу. Вот пропала душа, которая раньше была, особенно у русских. Не могу говорить про себя, скажу про более старшее поколение. Пономаренко, Жулин… Это было такое катание… Они до сих пор мои кумиры. Ну да, сейчас катаются канадцы, американцы, но все равно для меня это не то. Они исполняют элементы, трюки, но чего-то не хватает! — Вы с такой грустью об этом говорите. — Да. А вы разве так не считаете? Просто разный уровень катания. — Оно не захватывает. — Вот именно! Я и говорю, что нет души в танце, должна быть отдача. Конечно, канадцы — это уникальная пара. Скотт Мойр — талантище колоссальный. Они попытались под эту систему подстроиться. Для меня эта пара — номер один, хотя они постоянно конкурируют с американцами. Но мне очень хотелось бы, чтобы русские танцы были на высоких ступенях пьедестала. И чем быстрее, тем лучше. Не знаю, что будет в Сочи, но после Олимпийских игр надо… — Сейчас что-то изменить уже поздно? — Очень сложно. Конечно, нет ничего невозможного. Посмотрим, поживем — увидим. Федерация будет работать, тренеры, спортсмены. — Вы упомянули про конкуренцию между парами Вирчу/Мойр из Канады и Дэвис/Уайт из США. Она в какой-то мере напомнила ожесточенное сражение, которое шло между вами и другим дуэтом, тренировавшимся у Натальи Линичук. — Вы про Грищук с Платовым? Да, общее что-то есть. Однако первые два года мы с Олегом Овсянниковым до них не дотягивали, а когда началась серьезная конкуренция, в 1998 году, Грищук с Платовым ушли к другому тренеру. А Вирчу/Мойр и Дэвис/Уайт вместе еще тренируются. Поэтому мне интересно, как все у них происходит. Да вообще всему миру это интересно! Наверняка американцы очень хотят выиграть Олимпиаду. И все у них для этого есть. Но и канадцы не собираются уступать. Не знаю, как они дальше будут работать в одной группе… — А вы для себя сформулировали какую-то причину, по которой не удалось достичь тогда, в 1998 году, первого места на Олимпийских играх? — Ой, знаете, я вообще не думаю об этом сейчас, совершенно. Первое место одно, и, считаю, мы сделали все, что могли. Многие специалисты говорят, что именно мы должны были выиграть. А кто-то уверен, что Грищук с Платовым. Мнения разошлись. Думаю, наша федерация ставила именно на них, и от этого очень многое зависело. Не считаю, что мы катались хуже. Просто федерация решила, будто я смогу кататься еще четыре года до следующей Олимпиады. — В федерации не знали про ваше здоровье? — Видимо, нет, полагали: мол, докатается, подлечим, то да се. Однако у меня на самом деле были серьезные проблемы со спиной, грыжа в шейном отделе, смещение позвонков. Чувствовала себя очень плохо, мучилась сильно… Да, была обида вначале. Но что от нас зависело? Мы сделали максимум. А судьи ставят пары, как считает федерация, если только кто-то не совершит серьезную ошибку. Впрочем, не хочу на российскую федерацию лить грязь. Там, конечно, очень много для меня сделали и тоже боролись за мои победы. Но думаю, что на Олимпиаде в Нагано было именно так. Поскольку если бы мы там выиграли, то сразу бы ушли. И образовался бы пробел, так как за нами никого не было. Вот так все получилось. Но ничего, серебряная медаль — тоже очень хороший результат. — Сейчас в России много говорят о том, чтобы возвращать своих тренеров из-за рубежа. На вас уже выходили? — Нет. Но вот уже Коля Морозов вернулся в Москву. Много работает и с танцорами, и с одиночниками. Его пригласили, создали условия в Новогорске. И, считаю, он работает хорошо. Посмотрим до Сочи, все же на это настроено… Пока мне ничего не предлагали. Но я сейчас и не готова уехать, потому что у меня в Детройте все складывается, просто нет смысла уезжать. Если будет какая-то русская пара высокого уровня (или юниоров, или мастеров), то я, конечно, очень хотела бы с ней работать. Но уезжать и оставлять все, что у меня есть, пока не готова. Хотя очень люблю Москву и всегда с удовольствием туда приезжаю. Я чувствую себя там дома. — В Америке вы с мужем вдвоем или забрали туда маму? — Нет, мама в Москве. У меня там и жилье: приеду — есть, где остановиться. А в Детройте у нас дом. Дети в школу ходят. Няня помогает. И муж тоже. Сейчас он остался дома, но на взрослый чемпионат мира поедем вдвоем, потому что в Ницце у нас будут выступать пять пар. Это очень хорошее достижение. — Пары из каких стран? — Из Франции, Канады, США, Австралии и Италии. Это большой скачок за последние два года. Мы вышли на очень высокий уровень. Просто замечательно, рада такому результату. И мы на этом останавливаться не собираемся, будем идти вперед и надеемся достичь мировых пьедесталов. И олимпийских, конечно. — Каково работать с мужем на одном льду? — Сложно. Но мне очень нравится. Считаю, что очень дополняем друг друга. Мы разные, даже в технике. И когда собираемся объяснять спортсменам, то нам надо сговариваться, потому что у меня русская школа, а у него английская. — Как английская? Он же итальянец! — Да. Но тренер у него был англичанин, и они много провели сборов в Англии. А там учат немного по-другому, чем в России. У них посадка другая, наклон. Конечно, у нас возникают споры, но как-то приходим к одному знаменателю, стараемся. Да и не скажу, что мы все время в тесном контакте работаем. Он занимается с одними спортсменами, я с другими. Потом обсуждаем. Считаю, это замечательно. Вот когда муж и жена катаются в паре, то между ними на самом деле контакт бесконечный. Отсюда ругань и все остальное, так как утомляются друг от друга. А у нас с Паскуалем нет такого, чтобы мы все время были вместе. — Вот говорите: русская школа, английская… А своим спортсменам какой стиль прививаете? — Конечно, русский, как нас учили. База вся наша. Считаю, это идеал танцев — по коньку, по скольжению, по посадке, по красоте. Конечно, я хочу это видеть. А когда не вижу, злюсь. И спортсмены понимают. Снимаю их на видео, показываю, как должно быть. Хочется красоты! Иногда ее нет. — Спортсменам сами показываете? — Естественно! Я все время на коньках, на льду с ними. Если что-то не так, если не понимают, то подойду, возьму партнера, продемонстрирую. Поэтому, наверное, и такой прогресс, ибо все тренеры в нашей группе сами на коньках. — Для меня с детства тренер в фигурном катании — это фигура, стоящая в шубе или пальто у бортика. — И Линичук так в основном тренировала. В этом, возможно, есть своя прелесть, когда смотришь со стороны. Некоторые тренеры говорят: мол, если сам показываешь, то спортсмен берет пример с тебя. Но я и хочу, чтобы спортсмены взяли от меня что-то хорошее. При этом стремлюсь выделить их индивидуальность. Ставлю программы, которые больше подходят именно им, не хочу думать о себе. Да, мне должна нравиться музыка, но главное, чтобы подходила им. Но я, конечно, за эстетику, за красоту в танцах. — Показываете подопечным записи своих выступлений? — Ой, они сами их крутят. Я не люблю на себя смотреть, потому что вижу много ошибок. Вообще, у кого ни спросите, никто не любит на себя смотреть. Потому что даже высокого уровня спортсмен все равно находит какие-то моменты, которые немножко глаз не радуют. — Есть какой-то идеал в фигурном катании для вас? — Для меня идеалом всегда была пара Усова/Жулин. Естественно, Торвилл/Дин. Климова/Пономаренко. Эти три пары, как по мне, — высочайшего уровня. И все, кто катается сейчас и катались раньше, далеки от этого. Да, Дюшене хороши, но только в постановке. А пары того поколения, конечно, — это танцы. Хочется научить кого-то так кататься, как они, и чтобы при новой системе работали элементы — вот моя цель. Светлана ПАРАМЫГИНА http://www.pressball.by/news.php?t=0504&id=76528
Женя: Перфекционист Евгений Платов http://www.pressball.by/news.php?t=0504&id=76574 Перфекционист Евгений ПлатовПриезд на “Минск-Арену” Евгения ПЛАТОВА оставить без внимания было невозможно. Единственный в истории танцев на льду двукратный олимпийский чемпион (в паре с Оксаной Грищук) живет за океаном и едва ли снова заглянет в Беларусь — если только ИСУ не отдаст нашей столице еще какой-нибудь крупный турнир. Пунктуальный и обязательный, он возник рядом на трибуне юниорского чемпионата мира в назначенный час. И во время беседы, практически не отрываясь, следил за молодыми фигуристами. Его лучшая пара, двукратные бронзовые призеры чемпионата Европы Шинед и Джон Керр из Великобритании, в прошлом году закончила карьеру. И теперь 44-летний Платов вновь начинает практически с нуля. Мурашки по коже — Вас называли идеальным партнером. А чего Евгению Платову не хватает до идеального тренера? Или, может, вы уже им стали? — Не знаю, стану, наверное, когда выиграю Олимпийские игры с какой-нибудь парой… Знаете, однажды наш профессор Алексей Николаевич Мишин сказал: “Я хорошего ученика ждал десять лет”. У меня пока такого суперматериала нет. Есть очень хорошие ребята — Кумс/Батленд. Но не знаю, куда смогу их довести... Скажу так: идеальный материал — это канадская и американская пары. Вирчу/Мойр и Дэвис/Уайт делают все! Будет у меня такой материал — посмотрим. А идеальных тренеров, наверное, не бывает. Во всяком случае я этому ремеслу учусь. И учился у многих. У Москвиной. Гениальный, потрясающий опыт был на протяжении двух лет с Татьяной Анатольевной Тарасовой. Она тогда мне сказала: “Десять лет поработаешь и поймешь, что надо делать”. Вот уже почти десять лет и подходит, и теперь уже могу сказать, что я что-то понимаю в тренерстве. И если бы сейчас вернуть время, совершенно по-другому смотрел бы на своих педагогов. Мы их, конечно, уважали, но было совершенно другое восприятие. Сколько нужно всего делать, чтобы все получилось! Здесь и организаторская работа, и тактическая, и стратегическая. Если, будучи спортсменом, ушел спать и ни о чем не думаешь, то здесь голова работает 24 часа. Иногда просыпаешься: ага, вот этот шаг не так работает, надо попробовать сделать иначе. Но это интересно, мне нравится. — Один тренируете? — У меня замечательный хореограф Жанна Палагина, мы работаем вместе. Она была балериной, выступала в различных масштабных шоу, ездила по всему миру, здорово танцевала. Сейчас ведет хореографию, балет, работает с ребятами на полу. Есть тренеры, которые набирают по десять-пятнадцать пар. Но у меня глаза начинают разбегаться, когда спортсменов слишком много. Одно время занимался с семью парами и не знал, что с ними делать. Очень тяжело, на всех тебя просто не хватает. Я же тренерский штат увеличивать не хочу, так как люблю все делать сам. Сейчас у меня две британские пары и грузинская. Плюс одна русская девочка, которая ищет партнера. Всего будет четыре пары — как раз то, что мне нравится. Они работают как спарринг-партнеры, друг друга “кушают”, толкают. Это так здорово, когда ребята, свободные от проката, садятся на борт, бьют по нему ногами и кричат своим друзьям, подбадривая: “Давай, еще немножко!” Потому что под конец тренировки любому очень тяжело, особенно в начале сезона, когда еще не готов и не набрал хорошую форму. Такую дружескую атмосферу я создаю специально, в ней приятно работать. Даже мурашки по коже, когда думаешь: как хорошо, когда ребята — друзья! Потому как в моей карьере случалось, что другие фигуристы, наоборот, мешали. — Как так? — По правилам, когда катаешься на тренировках с музыкой, имеешь преимущество и при этом не важно, кто ты — чемпион Олимпийских игр или двора. А если тебе не уступают, специально пересекают дорогу, вынуждая останавливаться, — это беда! Не буду называть имен, но в давнишние времена был случай, когда схватились за грудки, просто убийство какое-то. Люди готовились к Олимпиаде, а другие им мешали. Были серьезные разборки... 22 победы — Вы единственный двукратный олимпийский чемпион в танцах на льду. А ведь многие, достигнув олимпа, уходили. Что подвигло вас после Лиллехаммера еще на четыре года подчинить жизнь единой цели? Ведь никто не дал бы гарантий, что в Нагано снова получится выиграть. — Просто перед Лиллехаммером я понимал: становимся третьими — хорошо, вторыми — шикарно, первыми — типа “за что?” Ведь мы никогда не выигрывали ни у Усовой/Жулина, ни у моих кумиров Торвилл/Дин. Да, мы уже реально катались, были абсолютно на уровне, но золото Олимпийских игр казалось чем-то недостижимым. Завоюй я какую-то другую медаль, не очень расстроился бы, потому что знал: все равно останемся еще на четыре года. Пусть не обходилось без травм, но мы были молодые. И вдруг выиграли. Тогда очень хорошая программа получилась, рок-н-ролл сыграл на сто процентов. Живые и молодые, мы носились на сумасшедшей скорости, никто так быстро не катался. Получилось все! Если бы выбрали другую музыку — проиграли бы. Лично я хотел “испанию” — это был бы провал. А рок-н-ролл взял свое. Когда победили, многие писали: русские выскочки, незаслуженная победа. Вся Англия кричала: “Это вообще несправедливо, у нас Торвилл/ Дин, а эти, молодые, кто такие?!” Нас это задело: “Несправедливо?!” И мы решили остаться и доказать. Плюс завоевать популярность. Потому что даже после победы в 1994-м нас никто не знал. Мы действительно были молодая пара. И убедились в этом, когда поехали в первый тур по Америке. Нас в самом деле никто не узнавал. Это обескуражило. И спасибо Сереже Гринькову, царствие ему небесное. Мы сидели в самолете, и я, честно говоря, подумывал закончить. Все-таки травма была, операция на колене. Задался вопросом: а выдержу ли? Рассуждал: нет, нужно закончить и ехать в туры, просто начинать зарабатывать какие-то деньги, потому что мы были абсолютно нищими. А Сережа говорит: “Ты выиграл медаль, но еще не выиграл популярность. Тебя никто не знает, никуда брать не будет. Никакой работы, никаких шоу. Плюс надо доказать еще всем!” И я решил: да, надо доказать. Надо собраться, остаться на четыре года и доказать. И мы ни разу за четыре года никому не проиграли. Установили своеобразный рекорд — 22 победы. Участвовали только в Гран-при, финалах Гран-при, чемпионатах Европы и мира. 22 победы! Поэтому очень рад, что мы тогда остались. Хотя было нелегко. Еще одну операцию пришлось перенести — опять на том же колене. Но все сложилось удачно. “Я выбрал такую страну” — Вас называют учеником трех разных отечественных школ — Натальи Дубовой, Натальи Линичук и Татьяны Тарасовой. Могли бы сформулировать, что взяли от каждой? — Конечно! У Дубовой я прокатался десять лет. И у нее мы получили технику. Отличную, шикарную, настоящую технику скольжения. С ней еще работал такой гениальный специалист (а я сейчас использую в работе все привитые им навыки), как Марк Гуревич. Он не был тренером. Но знал, как нужно катать обязательные танцы. Плюс еще был Эдуард Евгеньевич Самохин. Вспомню, естественно, и моего первого тренера из Одессы — Бориса Рублева с женой Светланой... Поэтому когда мы пришли к Линичук, наша техника уже была на хорошем уровне. А она нам помогла раскрыться душевно. Скажем так: мы катались у Дубовой хорошо, но в основном это было техническое катание, не было вот такого контакта с партнершей (Платов проникновенно заглянул мне в глаза. — С.П.), в танце не было именно души. Это дала Линичук. А Татьяна Анатольевна Тарасова взяла все вместе — и технику, и душу — и уже выдавливала из нас все, что мы могли. Она многоцелевой, разносторонний тренер. На льду видит все. Мы пришли к ней с отличной программой, за которую получили шесть шестерок. Это танго ставили настоящие аргентинские танцоры из Буэнос-Айреса. И что сделала Тарасова? Она наложила свои краски! Например, был момент, когда я очень сексуально опускаю партнершу под себя. Тарасова говорит: “Целуй ее в этот момент!” Я переспрашиваю: “Что делать?” Она повторяет: “Целуй!” — “Я?!” У нас это не принято, понимаете. Это же не театр. А она говорит: “Касайся губами. Иди прямо в нее. Доведи зрителей, судей до шока!” И у нее всегда был такой взгляд, она видела, где и что нужно добавить. Какую-то мелочь. Но эта мелочь сработает как взрыв. — Единственное, что резануло слух в вашей тираде: дескать, Тарасова “выдавливает”. — Может, я не так выразился. Она добавляет свое, а потом все замешивает, словно тесто. Это человек, который знал, когда и сколько нужно кататься. Хотя можно все знать, но не чувствовать, “перекатать” спортсмена. Ведь бывали случаи, когда предоставят тренерам пять часов льда, и они гоняют тебя все пять часов. Неправильно! Надо почувствовать, когда ты “умер”, а когда устал, но тебе еще надо дать нагрузку. Вот у Тарасовой всегда было и есть это чувство. Она могла после пятнадцатиминутной тренировки сказать: “До свидания, спасибо”. Ты — ей: “Извините, что?” Если впереди полдня свободных, она: “Гудбай, иди в кино”. — “Куда?” Еще пример. Леша Ягудин готовится к Олимпийским играм. Она, видимо, чувствует, что он уже перекручивает, перерабатывает. “Леша, уезжай отсюда”. — “Куда?” — “Значит, так: вот задание по ОФП, я тебя неделю не хочу видеть. В Майами! Иди бегай по песку!” — “А лед?” — “Не нужен тебе лед”. Понимаете? Не у каждого тренера есть такое чувство. Поэтому я счастлив, что поработал и с одной, и с другой, и с третьей — с такими великими тренерами. Теперь пытаюсь подвести итог: взять у каждого лучшее, отбросить худшее и вывести идеальное. — Классно звучит. А как так получается, что ваши творческие пути не пересекаются с российским фигурным катанием? — Я выбрал такую страну. Если бы жил в Москве, естественно, работал бы только с российскими танцорами. И после Турина, и после Ванкувера меня усиленно приглашали: “Возвращайся в Москву, все дадим, работай на нас”. Но я не могу — у меня уже семья. В Америке моя половина, родители. Моя жизнь сложилась там, уже не могу это поменять. А если поменяю — останусь один. Уже не те годы, чтобы играться в такие вещи. Поэтому, к сожалению, я живу очень далеко и добраться до меня сложно и дорого. Приходится работать с теми, кто ко мне может доехать. — А доехать могут… — …не все. Понимаете? Вот наладился у меня контакт с британской федерацией. Я доволен работой с ней, очень хорошие ребята попались. Сначала были Джон с Шинед Керр. Теперь вывожу в люди Пенни Кумс с Ником Баклендом. Если у каких-то хороших ребят из России появится возможность приехать ко мне в Америку, буду рад. — Вы, к слову, уже сколько времени в США? — С 1994 года. Уехал сразу после Лиллехаммера. Помните ту сложную ситуацию: страна развалилась, до нас никому вообще не было никакого дела. Иногда лед был в ужасном состоянии — из-за кризиса с бензином. Приходилось привозить канистры и самому заправлять машину, что лед заливает. Зала толком не было. Пробки. Без денег сидели. Ужас какой-то. И тогда Наталья Владимировна Линичук сказала: “Ребята, нужно куда-то ехать”. Я подхватил: “С удовольствием!” Потому что нужны условия. Нам не важно, какая страна. Университет Делавера предоставил все, что необходимо. Им было интересно посмотреть на олимпийских чемпионов. К тому же Линичук привезла всю свою элитную группу. И Авербух там был, и Крылова/Овсянников… Мы были счастливы. Участвовали в шоу. Получили роскошные условия. Пять-шесть часов льда в день. Теплый зал с хорошими зеркалами, где мы могли заниматься хореографией, балетом, поддержками, отработкой программ, не боясь проломить потолок. Тренажерный зал. И мы три года шикарно там поработали, просто в удовольствие. И результат говорит сам за себя... — А как вам, к слову, в Минске? — Я здесь второй раз, и самое интересное, что прошло 22 года, а мы живем в той же гостинице “Юбилейная”. Когда подъезжали, испытывал странное чувство: неужели опять? Потому что с тех пор здание внешне никак не изменилось! Зато комплекс у вас потрясающий, ему нет равных в мире. И условия в нем, как американцы говорят, перфект. Абсолютно идеальный лед! Когда зашел на арену, первое, что удивило, — это появление человека со специальным скребком. Знаете, когда от заливочной машины отлетают кусочки снега и замерзают, то нигде в мире не беспокоятся об этом. А у вас каждую ледышку убирают вручную, и лед доводится до совершенства. Всем это очень понравилось. Насмерть! — Можно думать о фигурном катании 24 часа в сутки, однако им невозможно заниматься сутки напролет. Как отвлекаетесь? — Есть шикарное хобби — гольф. Настолько захватывает, что могу говорить о нем часами. В 1997 году, перед Олимпиадой в Нагано, мы были в туре Тома Коллинза “Champions on Ice”. Сто шоу за три с половиной месяца! Каждый день выступление. Постоянные переезды. Мы измучились. Однако это было прекрасно. В нашем распоряжении — самые лучшие гостиницы. Катались как сыр в масле. А в выходные просто отдыхали, спали. И наблюдали: в пять утра начинался шум, прибывали автобусы, и американцы с канадцами куда-то ехали с какими-то палками, клюшками. “Вы что, сумасшедшие?! Не хотите поспать?” — “Вы, русские, ничего не понимаете. Это — гольф. Мы всю ночь не спим, так хотим ехать играть”. И предложили: “Мы тебя один раз возьмем, если хочешь. И ты либо полюбишь гольф на всю жизнь, либо возненавидишь”. Я полюбил. — Из команды только вы поехали? — Еще несколько ребят: Артур Дмитриев, Жулин, Петренко. Саша потом много играл, когда жил в Америке. Артур немножко, а Витя нет. Я же так прикипел, что вы не представляете. Еду в специальные места, трачу сумасшедшие деньги, но играть там, где Тайгер Вудс, — это непередаваемо. Во-первых, отключка полная. Поля, птички поют. Телефон отключен. На свежем воздухе несколько часов. Красота такая, что можно с ума сойти. Нас возили в один из лучших клубов — “Phoenician” в Скоттсдейле, штат Аризона. И когда я увидел громадные поля, где каждый кустик чуть ли не маникюрными ножничками специальными садовниками подстрижен, где полоски земли идут такие ровные, где посреди озера остров с лунками на нем, то был восхищен. Настолько это здорово! Я называю себя перфекционистом, все хочу сделать “перфект” (от английского “идеальный”. — “ПБ”.). Однако в гольфе это невозможно, потому что даже самые великие — Тайгер Вудс, Тим Николсон — ошибаются. В гольфе не бывает одинаковых полей. Каждый раз ты импровизируешь, ищешь определенное решение. Настолько все сложно. Но когда получается… Я не могу передать свои чувства… Все говорят: самый скучный в мире вид спорта — это бейсбол. В самом деле, играют по четыре часа, кинут и жуют. На втором месте — гольф, многие зрители его не понимают. Но разве можно остаться равнодушным, когда видишь, как великие играют прямо на берегу Тихого океана. Рядом обрыв, под ним бьются сумасшедшие волны. И я так орал и болел, что практически сорвал голос, когда Николсон проигрывал, однако в нужный момент попал в лунку и побил Вудса. Не было в моей жизни больше эмоций, чем там... Раньше в число хобби входил и теннис. Кроме того, поскольку я из Одессы, обожаю море. В Нью- Джерси, где сейчас живу, шикарные пляжи. Каждый выходной я там. Мы стараемся находить время, обычно пару часов утром, когда все спят, поплавать в океане. Далеко плыть, правда, невозможно, там куча акул... Еще, конечно, автомобильный спорт. Любой. Но в основном — Формула-1. Наблюдаю за ней очень давно. Не удалось, правда, еще поехать никуда. Хочется, например, в Монако побывать, но пока не получается. Смотрю каждый чемпионат. Тренировка, квалификация — все записывается на DVD, просматривается досконально. Еще люблю на лыжах кататься. От меня горы всего в двух с половиной часах езды... Знаете, я всегда хотел жить в Нью-Джерси, потому что он близко к Нью-Йорку, центру жизни. Чтобы и океан рядом, и горы... — И последний вопрос. Почему перфекционистом себя называете? — Наверное, родился такой. Все, что делаю, должен сделать “перфект”. Если не получается, очень расстраиваюсь, но все равно добиваюсь своего. Поэтому, видимо, и удалось стать олимпийским чемпионом. То есть просто так я ничего не оставляю. Если мы играем в бильярд, то это не просто игра, а насмерть. Если в гольф — насмерть. И готовить спортсменов — тоже никакой поблажки, насмерть.
piparkoogid: Галина КУХАР: "Когда-нибудь Волосожар напишет книгу "Как приручить партнера" Галина Кухар. Фото: Анна САВЧИК, "СЭ" По телевизору наблюдала за последним чемпионатом мира известный украинский тренер Галина Кухар. И это несмотря на то, что в Ницце две ее ученицы завоевали медали: Алена Савченко - золото с Робином Шолковы, Татьяна Волосожар - серебро с Максимом Траньковым, а также одиночник Алексей Быченко дебютировал на мировом первенстве под флагом Израиля. Все эти фигуристы сегодня катаются уже под руководством других специалистов, но, как в одном из интервью резонно заметила сама Галина Владиславовна, «ученики никогда не бывают бывшими». И теплые отношения практически со всеми фигуристами, когда-либо тренировавшимися в ее группе, - яркое тому подтверждение. А то, что все недопонимания с Антоном Ковалевским остались в прошлом, стало ясно, как только корреспондент «СЭ» набрала номер Кухар, чтобы договориться о встрече. «А у нас сейчас катается Антон Ковалевский - поспешила сообщить она. - У него перерыв в шоу, и он приехал в Киев». НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ НИ ОДНОЙ ПРОГРАММЫ ПЛЮЩЕНКО На дарницкой «Ледовой арене» нас ожидала весьма занимательная картина - постановка дорожки шагов для вице-чемпиона Украины среди юниоров Игоря Резниченко. «Попробуй твиззл в волчке или кораблик, одинарный твиззл, чиктао» - предложила Мария Тумановская. Рядом с бортиком стояла коробка конфет и корзинка с цветами. Мария Николаевна отмечала день рождения. Резниченко попробовал, правда, закончил исполнять задумку хореографа уже лежа на льду. «Чувствую, дорожка будет удобной», - рассмеялась Галина Кухар. «Это была обязательная часть, а теперь нужно придумать что-нибудь оригинальное, чтобы запомнится», - добавила она и выехала на лед. - Это коньки еще с тех времен, когда я выступала в балете на льду, - Галина Владиславовна заметила, с каким удивлением корреспондент «СЭ» разглядывал на потрепанные ботинки и лезвия с надписью «Жигули». - Примерно начало девяностых. Витя Петренко, когда увидел меня в них, сказал: «Боже, вы на таком антиквариате катаетесь!» - Зарплата тренера в нашей стране, конечно, маленькая, но не настолько же, чтоб за тридцать лет не купить себе новое «орудие» труда? - А для меня всегда раскатывать новые коньки было трагедией. А в этих я себя комфортно чувствую. Когда голеностопы сильные, можно кататься даже в тапочках. На семинаре в Румынии мы общались с тренером из Латвии. Очень мудрая женщина, ее за глаза называют черепахой Тортиллой. Она работает с девочкой, у которой великолепная стопа, выглядит, словно балерина на пуантах. Я восхитилась, как красиво у нее тянутся ноги! На что услышала в ответ: «А я не разрешаю своим спортсменам кататься в жестких ботинках, иначе они перестают голеностопами работать». Так что это иногда и хорошо, когда человек чувствует свои ноги, а не просто колодки. - Игорь Резниченко так всепоглощающе смотрел на вас во время тренировки, буквально пожирая каждое слово. У вас все ученики такие? - Не все, конечно. Это зависит от человека, генов, воспитания и желания. Игорь хочет двигаться вперед. Я уезжала на некоторое время и оставляла его на Виталика Данильченко. Он сейчас в шоу не участвует, восстанавливается после травмы спины и помогает Дмитрию Шкидченко. Виталик был просто в восторге, настолько приятно ему было с этим мальчиком работать. - Значит и вы долго не раздумывали, прежде чем взять к себе в группу Резниченко? - Елена Ферафонтова - его тренер, достаточно скромный и добрый человек, сама ко мне обратилась три года назад. Знаете, бывает, просто заходишь в ступор с каким-то спортсменом. Тогда надо его в другие руки передавать. У меня самой был такой опыт с Таней Волосожар и Стасом Морозовым. Я понимала, что их отъезд - неизбежен! - «Дон Кихот» Резниченко выгодно выделялся на фоне других участников не только юниорского, но и взрослого чемпионата Украины. Как собственно и все программы, к постановкам которых вы прикладываете руку. Вы просто не берете к себе в группу немузыкальных учеников, или же способны любого научить не просто кататься, а танцевать на льду? - Могу практически любого на нужную волну настроить. В прошлом году в произвольной программе в образ и дизайн мы попали, но не попали в мышечный ритм спортсмена. Я сразу сказала: «Игорь, тебе тяжело будет кататься под эту музыку». Он, конечно, в середине сезона и сам это понял. Хотя изначально, аж пищал, так ему хотелось «Дон Кихота». Хотя мы с Димой Дмитренко планировали поставить для него «Ромео», совместив современную интерпретацию с балетом Прокофьева. Игорь отказался. Он вообще такой мальчик, который любит кататься под ту музыку, которую чувствует. - А как выбор пал на саундтрек к фильму «Человека в железной маске»? Не боялись ли вы браться за образ, который в сознании многомиллионной аудитории болельщиков фигурного катания закрепился за олимпийским чемпионом Алексеем Ягудиным? - Это тоже была инициатива Резниченко. Он сказал, что у него аж мурашки по телу бегут от этой музыки. Мы постарались выбрать незаезженные кусочки, так что только во второй части программы люди начинают узнавать «железную маску». Игорь очень гармонично вошел в эту музыку. И пока сегодня на тренировке он не сделал зубчики на льду, я даже и не вспоминала о том, что под этот саундтрек катался Ягудин. Мы вообще стараемся не копировать, отталкиваемся от индивидуальности спортсмена. - В фигурном катании ведь как в кино, самая удачная роль становится визитной карточкой актера. А какие образы сильнее всего закрепились в вашем сознании за теми или иными фигуристами? - Безусловно, запомнились «Железная маска» и «Метель» Ягудина. И, как ни странно, я не могу сказать, что мне врезались в память, какие-то пограммы Евгения Плющенко. Помню, что он катал Майкла Джексона. Но не более. В свое время я восхищалась программами Марины Анисиной и Гвендаля Пейзера. Потому что до них танцы на льду состояли из копирования ритмов на паркете. А они вдруг привнесли драматургию, за счет чего собственно и стали выигрывать. Потом уже и другие начали это делать. ИСУ, в свою очередь, постаралось повернуть танцы в обратную сторону. АЛЕНА УЖЕ БОЛЬШЕ НЕМКА, ЧЕМ УКРАИНКА - Второй год подряд первые два места на чемпионате мира в парном катании занимают Алена Савченко и Татьяна Волосожар. Каково это видеть своих учениц на высших ступеньках пьедестала? - Алена уже стала больше немкой, чем украинкой, как мне кажется. Таня на данный момент пока еще ближе ко мне. Я после короткой программы даже побоялась маме ее позвонить, чтоб лишний раз не теребить душу. Но, знаете, у меня было какая-то внутренняя уверенность, что в произвольной программе Таня и Максим хорошо откатаются. Они были уже освобождены от психологического груза, который возникает в случае необходимости держаться за места. Они вышли на лед свободными и «поперли» вперед. - С Таней случались подобные осечки на тодесе, когда она каталась в вашей группе, сначала с Петром Харченко, затем со Станиславом Морозовым? - Таня же не виновата, это была ошибка партнера. Наверное, что-то подобное случалось и раньше. Сейчас трудно вспомнить. Ведь уровень соревнований не был таким высоким. На чемпионате мира допускать подобные ошибки в короткой программе категорически нельзя. Не простят! - А то, что все три российских пары «полежали» на французском льду во время короткой программы - это стечение обстоятельств или в спорте случайностей не бывает? - Может, бабка пошептала. Я вспоминаю последний чемпионат мира, который был в Ницце. В 2000 году россиянам там тоже не везло. Бережную и Сихарулидзе дисквалифицировали после чемпионата Европы. Собственно, и у нас там не все шло гладко. Паламарчук с Обертас упали. Я смотрела трансляцию короткой программы пар по одному из российских телеканалов. Комментатор сказал, мол, расслабились, перегуляли. Нет, это все ерунда! Падение Базаровой и Ларионова в концовке, за которое с них не сняли баллы, действительно из серии «раньше времени потеряли контроль над собой». Но ведь остальные ошибки были допущены на элементах. Кавагути и Смирнов пропустили из-за травмы чемпионат Европы. Может, и силы не рассчитали, когда с поддержки спускались. У Тани же просто глупое падение было. - Волосожар, по крайней мере, сложилось такое впечатление, восприняла случившееся намного спокойнее, чем Траньков. Это действительно так или она просто умеет сдерживать эмоции? - Траньков, безусловно, более эмоциональный. У Тани же голова на месте. Она очень волевой человек, и партнера успокаивала, и сама держалась. Когда навели камеру крупным планом на ее глаза, комментатор сказал: «Слезу ждете - не дождетесь!». Совершенно верно! Таня может разве что потом, выйдя с катка, где-то за углом разрыдаться. - Как считаете, Волосожар и Траньков выиграли серебро или все-таки проиграли золото? - Если бы они стабильно откатали обе программы, думаю, они были бы на первом месте. Все к этому шло. - Может быть, этот вопрос не совсем уместен, но не могу не поинтересоваться: за кого из учениц вы болели на этом чемпионате мира - за Таню или за Алену? - Без комментариев. (Смеется). Танюха ближе мне, потому что она совсем недавно упорхнула. Аленка уже больше десяти лет в Германии. Знаете, последнее время, встречаясь с ней на соревнованиях, я заметила, что она стала другой, более мягкой, что ли. Легче идет на контакт. Поначалу она была, как волчонок. «Здрасьте» - сквозь зубы и убегала. А сейчас с удовольствием общается, про семью расспрашивает. Она ведь всех моих родных знает, много времени проводила у нас дома. - Вы отметили, что Савченко стала мягче. А я, пожалуй, добавила бы еще: и спокойнее. Все неудачи и успехи она воспринимает со здоровой долей самоиронии… - Дело в том, что когда они молоды, поражения и победы принимают очень близко к сердцу. Жизнь учит приспосабливаться к ситуации. Это не последний чемпионат мира и не первая победа. Если понаблюдать за спортсменами первой величины, то у них же не бывает один сезон хороший, а потом еще и еще лучше. Как правило, вниз-вверх. Главное, подгадать, чтоб этот верх пришелся на Олимпиаду. Поэтому многие спортсмены и пропускают сейчас первый год соревнований после Игр. Нервная система не может все время на пределе работать, мышцам тоже нужно отдохнуть. Опять набрать в себя жизнь, воздух, чтоб захотеть соревноваться. Алена сейчас работает нон-стоп, у нее нет отдыха даже между соревнованиями, постоянно в шоу участвует. Я бы, на месте Штойера, взяла паузу. Китайцы Шэнь Сюэ и Чжао Хунбро два сезона пропустили, восстановились и выиграли в Ванкувере. Коля Морозов уговаривал Мики Андо пропустить сезон после того, как она стала чемпионкой мира. И потом начать цикл подготовки к Ванкуверу. Но она отказалась и подошла к олимпийскому сезону уже обессиленная и физически, и эмоционально.
piparkoogid: продолжение: Галина КУХАР: "Когда-нибудь Волосожар напишет книгу "Как приручить партнера" НЕ ДУМАЛА, ЧТО ИЗ ПОКЛАДИСТОГО РЕБЕНКА ВЫРАСТЕТ ТАКОЙ БОЕЦ - В этом сезоне противоречивые отклики вызвала произвольная программа Савченко/Шолковы. Одни считают «Пину» шедевром, другие - худшей композицией в истории пары, а что скажете вы? - Мне практически все программы немецкой пары нравятся. Конечно, бывает чуть лучше, чуть хуже, но всегда интересно, есть оригинальные находки. Алена и Робин показывают, что умеют быть разными. Да, может быть, «Пина» немного спокойнее, чем предыдущие постановки, без конкретного образа, как в «Розовой пантере». Многие, кстати, катались под эту музыку, но никто не делал это так ярко, как Савченко и Шолковы. - А чья это заслуга в большей степени - самой Алены или тренера пары Инго Штойера? - Я думаю, что они соавторы. Когда Савченко каталась в Украине, программы паре в основном ставила я. Только для последней мы пригласили Ирину Чубарец. Так вот, и Алена, и Стас походили к постановочному процессу очень творчески. Мне стоило только дать толчок. Они пропускали мысль через себя и воплощали на льду. - Как считаете, кому больше повезло с партнером - Алене или Тане? - Девочки, конечно, для парного катания просто роскошные по всем параметрам. А что касается партнеров, то и у одного, и у другого есть как достоинства, так и недостатки. Траньков, кстати, сейчас стал намного спокойнее. Таня умеет уравновешивать. В свое время даже Стаса укротила. Робин, я его называю шолковым (смеется), более крепкий и надежный. Но в прыжках тоже совершает ошибки. Впрочем, и возраст-то у него приличный. - Есть такое понятие - чемпионский характер. Так у кого он более чемпионский - у Савченко или Волосожар? - Они обе очень целеустремленные! А цель у обеих - стать олимпийскими чемпионками. В 2014 году, дай Бог дожить, будет такая интересная борьба - борьба характеров. - А какими ваши ученицы были в детстве? - Аленочке было семь лет, когда я начала с ней работать. Она уже тогда была с характером. Помню, ей страшно не нравилась поставленная мной произвольная программа под Штрауса. Открыто она еще не могла этого сказать, но катала ее так, что я выходила из себя, злилась, прыгала за ней по катку, и чуть ли не трясла за душу. Потому как мне казалось, ей эта музыка очень подходит. Конечно, потом, когда она повзрослела, стала в пару, мы уже вместе выбирали музыку. Я стала понимать, что надо прислушиваться к спортсменам. Танюше было четырнадцать, когда она ко мне пришла. Это был покладистый ребенок, и я даже подумать не могла, что из нее вырастет такой боец. Она была очень терпеливая, лояльная по отношению к партнерам, всегда им помогала. Если что-то не ладилось, всегда искала причину в себе. - Станиславу Морозову так везло с партнершами, как, наверное, никому другому… - Морозов/Савченко - это были два лидера и они с самого начала решали, кто из них главнее и кто будет командовать парой. Таня все сделала спокойно и тихо, лидерство на себя перетянула не скандалами. Стас даже сам не понял, когда это произошло. - А то, что ему ни с одной, ни с другой партнершей не удалось весомых успехов достичь - его вина, или беда? - Не вина, это абсолютно точно! Просто стечение обстоятельств, семейная драма, я бы даже сказала. Если бы с детства перед ним поставили цель стать фигуристом, и сказали: для этого нужно делать то-то и то-то. А он просто рядом с папой катался, потому что некуда было деть ребенка. Никто им не занимался. Стас практически в пятнадцать лет сам стал тренироваться. А это уже поздно, техника прыжков не так поставлена. Единственное, что ему досталось от природы, то есть в наследство от папы, это чувство поддержки. Остальному должны обучать хорошие специалисты, а он самоучка. И в стрессовых ситуациях на соревнованиях, конечно, эти старые проблемы выскакивали. К тому же психика немного неуравновешенная была. Это сейчас, на Новый год, он мне позвонил и сказал: «Галина Владиславовна, я никогда не думал, что это так страшно - стоять за бортом. Когда твои спортсмены катаются, а ты уже ничего не можешь сделать». «Вот, Стасик, - говорю - Теперь ты, наконец, меня понимаешь!» - Станислав Морозов, по вашему мнению, уже состоялся как тренер? - Да, причем давно. Он начал тренерскую работу с Алены Савченко. Стал ее обучать парным элементам. Я ведь не могла сказать, как удобно или, наоборот, неудобно поднимать, меня саму поднимали. Я могла только девочке посоветовать: тут дотянись, там развернись, и так далее. А партнерше надо поверить рукам партнера. Почему Таня и ушла от Пети Харченко. Она говорила: «Мне страшно». Стасу тогда сделали операцию, и я его взяла на летний сбор в Турцию, чтоб он подтянул Петю. Тем более, ему самому нужно было море, чтобы швы быстрее затягивались. И, конечно, когда он стал показывать, как нужно делать поддержки, Таня почувствовала себя в его руках очень уютно и спокойно. Я ВСЕМ ПАРНИЦАМ СОВЕТУЮ ПРОЙТИ ПУТЬ ТАНИ - В Ницце весь пьедестал состоял из интернациональных пар. А сколько процентов японского в бронзе Наруми Такахаши и Мервина Трана? - Девочка-то - коренная японка. Хотя пара тренируется в Канаде. Среди японцев в парном катании нет таких хороших тренеров, как в одиночном. Поэтому они все правильно рассчитали. У них есть возможность пригласить партнера или партнершу из другой страны. Мне очень многие задавали вопрос: «А что, нельзя было Таню удержать в Украине? Привезти партнера сюда?» Пардон, но этим кто-то должен заниматься, это же деньги. Таня сейчас получает огромную стипендию, только пальчиком щелкнет - и для нее все делается. На сборы - пожалуйста, нужна медицинская помощь - милости просим. А кто бы здесь платил зарплату партнеру, снимал ему квартиру? Министерство не может, федерация тоже. А чем сегодня можно удержать спортсмена? Только материальным благополучием и тем, что страна будет за него бороться. Россия будет, потому что ей нужны медали! - Но ведь нашли же возможность пригласить партнера для Александры Горовой - Константина Медовикова? - А вы думаете, Россия классного партнера отдаст? Никогда! Медовиков - хорошо обученный мальчик, но в голове у него было не фигурное катание. По характеру он не спортсмен, как оказалось. Сейчас много интернациональных пар, потому что очень тяжело найти две половинки для одного целого. Чтобы мальчик подходил, и девочка хотела. Многие просто боятся. У нас сейчас катаются неплохие одиночницы, которые хотят стать в пару, но партнеров нет. - Есть одна сборная, в которой не только нет интернациональных пар, даже внутри не происходят взаимозамены, я имею в виду - китайскую. Почему так? - В Китае столько народу, так любят фигурное катание, и столько детей им занимается, что там таланты можно через сито просеивать. И потом есть еще знаменитая китайская дисциплина, и страна ведь очень закрытая. Единственное, что им позволяется, это ставить программы, скажем, у того же Коли Морозова. И потом, зачем менять партнеров, если они уже скатанные, имеют рейтинг и определенный имидж. Если девочка вдруг на две головы перерастет партнера, думаю, сделают рокировку. Или подключат медицину. В Китае парники все как из пробирки. Хотя, когда я была там, ни одного такого высокого человека не видела. - Чжан Дань и Чжан Хао, когда только появились на международной арене, просто наповал убивали своим мощным катанием, но потом постепенно их превосходство сошло на нет. Как думаете, действующих чемпионов мира среди юниоров Суй Веньцзин и Хань Цуна тоже ждет такое превращение или же мы имеем дело с новым поколением в парном катании? - Чжан Дань и Чжан Хао - сложная пара. Во-первых, они оба высокие, но дело даже не в этом. Сколько с ними не «вошкались» китайцы и не ставили им программы, нет изюминки. Хотя партнер очень эмоциональный. Пан Цин и Тун Цзянь - прекрасны, какое общение между партнерами на льду. Шэнь Сюэ и Чжао Хунбо - олимпийские чемпионы великолепны. А третьей паре все равно чего-то не хватает. Технически они катаются отлично, и им автоматом ставят высокую вторую оценку. Но ведь если судить объективно, они не заслуживают таких высоких баллов. Катаются скучно и безлико! Кстати, когда Савченко и Морозов выиграли юниорский чемпионат мира, Чжан Дань и Чжан Хао были пятыми и тоже делали и четверную подкрутку, и четверной выброс. Повзрослев, перестали. Попытались разочек на Олимпиаде в Турине. В борт девочку размазало - и на этом все. Тамара Москвина со своей японско-русской парой тоже пробовала четверной выброс. Травму получили - и на этом закончили. Но в каком возрасте стала разучивать этот элемент Юко Кавагути? В 25! Уже не те кости, не тот вестибулярный аппарат. Суй Веньцзин и Хань Цун, думаю, как только стали в пару, так и начали обкручивать многооборотные элементы. Это как Плющенко. Он в четырнадцать лет запрыгал тройной аксель и сейчас он для него не составляет никакой проблемы. А возьмем, например, Игоря Резниченко. Он только в этом году стал делать флип, лутц и ритбергер. Конечно, они для него сложнее, чем тулуп и сальхов, которыми он владеет уже три года и на которые идет, даже не задумываясь. - В Минске, где Суй Веньцзин и Хань Цун в третий раз стали чемпионами мира среди юниоров, бронзу завоевал еще один ваш ученик с приставкой экс - Андрей Депутат. А вы пару лет назад могли представить его с медалью такой пробы? - Да, и я очень рада за Андрея. В Украине он бы точно таких результатов не достиг. Андрей - очень большая трудяга и умница! Просто не было достойной партнерши для него. Приходишь в парное катание - ты должен уже уметь прыгать. Некогда заниматься обучением прыжков, надо уже парные элементы шлифовать. А он уехал отсюда и с сальховом, и с ритбергером, и с тулупом - тройным. - Андрей - сам парень - не промах, но партнерша у него бойкая и не по годам взрослая. А не тесно ли будет таким двум сильным характерам на одном катке? - Может быть, и тесно. Но, во-первых, успехи в юниорах - это хорошо, но при переходе во взрослые все начинается с нуля. В России есть возможность менять партнеров. Но если бы у меня спросили совета девочки, которые занимаются парным катанием, я бы предложила им пройти путь Волосожар. Если ты хочешь быть лидером в паре, делай это терпеливо и не методами рукопашного боя. Может, когда-нибудь Таня напишет книгу: «Как приручить партнера». КАЖЕТСЯ, ЧТО ЯПОНЦЫ И КИТАЙЦЫ УЖЕ ПО ПЯТЬ ОБОРОТОВ КРУТЯТ - На чемпионате мира в Ницце на самом деле выступало трое ваших учеников, еще и одиночник Алексей Быченко, с недавних пор представляющий Израиль. Не рано ли вы его отпустили на заграничные хлеба, вероятно, с уходом Антона Ковалевского и Станислава Перцова он был бы номером один в Украине? - А смысл здесь оставаться? Как откатался Перцов на чемпионате Украины? Все равно - он первый! А Игорь Резниченко без единой ошибки на четвертом месте. Леша бы здесь загнулся, не попал ни на чемпионат мира, ни на чемпионат Европы. Мне жалко только, что он так поздно начал стартовать на таких соревнованиях. Психика просто не выдержала. У меня чудесные отношения с израильской федерацией. И мне бы очень хотелось видеть движение вперед у Быченко. Человек обладает тулупом в четыре оборота. И он это продемонстрировал в короткой программе на своем последнем чемпионате Украины в Днепропетровске. После чего одна из судей сказала: «Да хоть он у вас четыре четверных прыгнет - никогда не будет первым!» Здесь ни ботинок, ни коньков, ни костюмов. Все за счет родителей, а если у парня только одна мама! Леша сейчас тренируется в Америке. Там им занимаются с утра до вечера. Поэтому я не жалела и никогда не пожалею, что отпустила его. Сама была спортсменкой и знаю, как быстро все проходит. Еще ничего и не сделал, а тебя уже молодые подвигают. - Антон Ковалевский, считаете, успел сделать все, что мог, или его уход был преждевременным? - Вчера мы с ним катались здесь на арене. И я ему говорю: «Передохнул годик, возвращайся!». «Вы скажите, это президенту федерации» - ответил Антон. А как сказать, если я ее не вижу уже два года. Спортсмен тренируется за границей, это недешевое удовольствие. Может быть, он не такие высокие результаты показывает. Но разве для нашей страны это не честь - попасть на Олимпиаду. Кто принесет нам путевку в Сочи? Кроме танцевальной пары больше не на кого надеяться. Дай Бог, чтобы получилось у Наташи Поповой - нашей умницы и красавицы. Я серьезно, мне эта девочка очень нравится. Спокойная, тактичная, трудолюбивая. Среди ребят и близко нет никого, способного побороться за путевку в Сочи. Потому что с таким подходом, как у нас, на чемпионаты мира и Европы едут худшие, а лучшие в четырех стенах сидят. - Попова - это украинка, тренирующаяся в Штатах или американская девочка, с паспортом Украины? - Наташа хорошо говорит по-русски, и по манере поведения, и по стилю катания, она чисто наша девочка. Славянский ребенок. - В продолжение темы одиночников, как считаете, чемпионат мира в Ницце в очередной раз доказал, что Патрик Чан недосягаем или же, наоборот, показал уязвимость этого, бесспорно, талантливого фигуриста из Канады? - Не сам канадец, а судьи в короткой программе показали, что он недосягаем. В произвольной Чан, конечно, был хорош. Но мое мнение, если человек заваливает короткую программу, значит нужно дать шанс выиграть малую золотую медаль кому-то из его соперников. Судьи просто тормозят развитие фигурного катания, когда фигуристу, пусть и с мелкими ошибками, ставят оценки на голову выше, чем тем, кто катался чисто. Да, что уж нам грешить на украинских судей, когда на таком уровне все заранее предрешено. С Антоном Ковалевским мы разговаривали до чемпионата мира, и он сказал, что выиграют Чан и Костнер. Если, конечно, последняя «не развалится», как в Лос-Анджелесе. - Бронза 17-летнего Юдзуру Ханю из Японии тоже была предрешена? - Думаю, ему просто помогли соперники, которые наделали ошибок в произвольной программе. - Но ведь и помимо Дайсуке Такахаши, был фигурист, который откатался чисто и какой фигурист, хозяин чемпионата Браян Жубер? - С Жубером, видимо, всем уже надоело возиться. Вообще очень сильная была конкуренция в мужском одиночном катании в Ницце. Ребята в какой-то степени даже реабилитировали девочек, у которых было только три чистых проката в короткой программе. Такого слабого женского чемпионата мира я, честно говоря, не помню. А вот мальчишки меня потрясли. Если раньше два-три человека были с четверным прыжком, то сейчас с десяток, а некоторые даже по два прыгали. Молодые японцы и китайцы так лихо, с огромным запасом, исполняют аксель в три с половиной оборота и четверной тулуп, что складывается впечатление, будто они уже работают над пятерными. Поэтому четыре оборота для них уже не представляют никакой сложности. - Плющенко свою первую бронзу на чемпионате мира выиграл в пятнадцать лет без четверного. В Ницце Юдзуру Ханю сделал тулуп в четыре оборота и в короткой, и в произвольной программе. Хань Янь стал чемпионом мира среди юниоров тоже с полным набором прыжков ультра-си. Можно ли проводить между ними параллели? - Плющенко делал тройной аксель, который для его поколения одиночников, считался очень ценным прыжком. Так же, как сейчас, четверной тулуп, который фактически является пропуском в первую десятку. Если фигурист делает аксель три с половиной, но не владеет четырьмя оборотами, его место где-то в серединке. Хотя возьмем, к примеру, каскад «тройной сальхов, тройной тулуп, тройной тулуп», бельгийца Кевина Ван Дер Перрена. Это 12,5 балллов. Тройной аксель стоит 10, четверной тулуп - 11. Смысл их делать? Получается, палка о двух концах. Вроде бы для твоего имиджа и рейтинга они нужны, а если заняться чистой математикой, то сделав два каскада «три-три» и один из трех прыжков, ты набираешь больше баллов, чем за «четыре-два» или тройной аксель с тройным тулупом. - А вы бы включали в программу аксель в три с половиной оборота, если бы были тренером японки Мао Асады? - В короткую - ни за что. Это твое место, твой задел на медаль. Всего три предписанных прыжковых элемента - как можно рисковать! Стоит ли ей вообще прыгать тройной аксель? Несомненно, потому что это просто сказка! Я сама видела в Париже. У Асады тогда был очень хороший сезон, она выиграла все. Просто нужно тактически правильно расставлять приоритеты. Я всегда говорила: если ты из десяти делаешь двенадцать, тогда прыжок можно вставлять в программу. А если из десяти - пять, на соревнованиях это очень опасно. Хотя, может, японка его вообще не срывала на тренировках в Ницце. Мы же не знаем. ЕСЛИ БЫ НЕ РЕЗНИЧЕНКО, ДАВНО ПОСВЯТИЛА СЕБЯ ВНУКАМ - Среди ваших учеников есть те, за чей нереализованный потенциал вам особенно обидно? - Конечно, это Галя Маняченко. Семья и травмы забрали ее из спорта. Галя соревновалась с Каролиной Костнер, даже обыгрывала ее в короткой программе на «Гран-при» в Канаде. Галиному ребенку уже пять лет. Каролина все катается и идет к медали в Сочи. При этом итальянка лутц не прыгает, флип делает через раз. Ковалевский, тоже, я считаю, сделал далеко не все, что мог. - Мне казалось, что ваше с ним расставание прошло не совсем гладко, сейчас вы нормально общаетесь? - Да, знаете ли, время лечит. И они становятся старше и мудрее, и у тебя уже раны зарубцевались. - Не жаль, что, помимо благодарности и морального удовлетворения, от успехов бывших учеников вы больше ничего не получаете? - Что поделаешь, если страна у нас такая. Я вообще сейчас понемножку сворачиваю свою тренерскую деятельность. Если бы не Игорек Резниченко, с которым мне очень интересно работать, уже давно полностью посвятила себя внукам. У меня их трое и вот-вот четвертый появится. Восемь, шесть, три - все мальчики. - Никто из ваших внуков не занимается фигурным катанием? - Нет, родители не выдержали напряга: в пять-шесть утра ехать на тренировку. Самый старший занимается футболом, и младший тоже очень хорошо играет. Мы отдыхали на Кипре. Он так гонял мяч на пляже, что даже взрослые мужчины обращали внимание. Видно, что от природы одарен ребеночек. - Мы сейчас находимся с вами на новом катке, а с какими чувствами вы покидали старую «Льдинку»? - Я, честно говоря, думала, что мы на улицу пойдем или на массовое катание. Когда сюда пришла, у меня был какой-то очень светлый взгляд на этот каток. Не потому что он белый, мне все понравилось - площадка, лед, трибуны. А на «Льдинке» все в кафеле было, как в морге. Я совершенно не скучаю за ней. Никакой ностальгии, наверное, еще и потому, что мы так намучились, пока строился стадион. Единственный минус нового катка - нет разминочного зала. Строили, не задумываясь, видимо. Но побольше хотя бы таких катков. Потому что дети хотят заниматься фигурным катанием. Все-таки сейчас люди побогаче стали жить, несмотря на то, что кричат: кризис. Анна САВЧИК, Спорт-Экспресс в Украине http://www.sport-express.ua/ourinterlocutor/news/159191-galina-kuhar-kogda-nibud-volosozhar-napishet-knigu-kak-priruchit-partnera.html
piparkoogid: Станислав Морозов: «На первом турнире своих фигуристов думал, что упаду в обморок» Станислав Морозов на тренерском мостике лишь второй год, но за столь короткое время выиграл со своими учениками Татьяной Волосожар и Максимом Траньковым чемпионат Европы и два "серебра" на чемпионате мира по фигурному катанию... ...Во время мирового первенства в Ницце Станислав Морозов рассказал корреспонденту "СПОРТглавреда" о том, с каким волнением были связаны его первые шаги на тренерском поприще, о юных учениках, об условиях тренировок в Москве и о том, каким должен быть идеальный тренер. Человеку вливаться в чужое общество зачастую нелегко. Но у вас этот процесс, похоже, прошёл безболезненно? На сто процентов положительно. Не было никаких "но", лишь один позитив. В России нам сразу предложили фантастические условия. У нас отдельная школа для парного катания. Только иногда по вечерам там играют в хоккей. Но это не профессиональные команды, а люди, которые катаются для себя. Днём бывает женский хоккей. Остальное время на льду находятся только спортивные пары. Кто определяет правила игры в вашей большой команде? У нас каждый занимается своим делом. Я всё время на льду на коньках, слежу за процессом тренировки, за техникой. Нина Михайловна расписывает нагрузку, прокаты и занимается всей организацией. Если у вас явного лидера нет, то, может, скажете, кто правит баллом в парном мировом фигурном катании? Даже не знаю, что ответить. Что значит "правит"?.. Если считать, что немцы Алёна Савченко и Робин Шолковы четырёхкратные чемпионы мира, то можно сказать, что они. Когда ехали на чемпионат мира, настраивались главным образом на борьбу именно с ними? Мы никого не сбрасывали со счетов. Те же китайцы Цинь Пань и Цзян Тунь - серебряные призёры Олимпийских игр, о них ни в коем случае нельзя было забывать. После неудачи Татьяны и Максима в короткой программе на чемпионате было очень много негативных отзывов в социальных сетях. Такого болельщика можно воспитать, объяснить ему, что от ошибок никто не застрахован? Главное, не обращать внимания на людей, которые всё это пишут. Говорить - не мешки таскать. Вы придите и покатайтесь, а уже потом ругайте. Я вообще не читаю ничего из того, что пишут в социальных сетях. Ребята вроде бы тоже редко это делают. Если начать обращать внимание на все высказывания, то можно закончить с фигурным катанием. Когда только появилась пара Татьяны и Максима, их очень хорошо восприняли. Интерес не теряется и сейчас. Их часто приглашают в шоу, и это лишнее тому доказательство. Когда вы катались с Татьяной, вам приходилось бороться не только с соперниками, но и с федерациями, судьями... Сейчас этой проблемы у вашей главной пары не существует? Они борются только с соперниками. Сейчас мы занимаемся только своим делом, работаем и больше никуда не вмешиваемся. Это, безусловно, огромный плюс. Когда ученики достигают такого высокого уровня, как Татьяна и Максим, тренер в значительной степени превращается в консультанта? У нас все понемногу вливают свои идеи, а потом мы всё это собираем в единое целое. В нашей команде очень креативный Максим, он часто предлагает что-то новое. Подъём в третьей поддержке произвольной программы придумал как раз он. Помимо Волосожар и Транькова у вас есть ещё пары? В нашей группе где-то 16 пар, но у меня только две. Они ещё совсем молодые и почти нигде не выступали. А вам интереснее работать с состоявшимися фигуристами или лепить что-то новое? Лепить интереснее. Если взять Таню с Максимом, то их уже слепили и мне только остаётся следить за процессом. А с детьми по-другому. Я постоянно хожу за ними на коньках, делаю какие-то замечания. В одной паре у меня два парника. Они уже обученные, но вместе катаются недавно. А в другую пару я поставил двух одиночников. Сначала боялся, это ведь сложнее. Но мы работаем потихонечку. К тому же ребята думающие, очень неплохо катят. Сейчас как раз очень ценится, когда фигуристы катят. Ещё ценится, когда пара танцует... Да, и поэтому я уже связался в Москве с хореографом. В среду у них было первое занятие. Ребята мне позвонили, сказали, что всё очень понравилось. Сейчас как раз межсезонье, так что можно будет ещё больше над этим поработать. Татьяне с Максимом программы ставит Николай Морозов. А кто придумывает их для ваших маленьких учеников? Алла Викторовна Капранова. Она уже в возрасте, но такая реактивная, бегает, как Карлсон. Она очень энергичная женщина. А самостоятельно поставить программу вам не хочется? Моё мнение, что каждый человек должен заниматься своим делом. Я занимаюсь техникой, потому что понимаю в ней. Николай Морозов ставит программы, потому что он в этом разбирается от "А" до "Я". Конечно, если нужно придумать какой-то переход или мне придёт в голову какая-то идея, я об этом скажу. Мы согласовываем все варианты и учим то, что напридумывали. Когда вы с Татьяной тренировались у Инго Штойера, в Украине ходили слухи о том, что он вас готовит в свои помощники. Так ли было на самом деле? Инго хотел, чтобы Таня осталась. На роль партнёра рассматривались разные кандидатуры, но я подумал, что Максим Траньков будет наилучшим вариантом. Я предложил Тане больше опираться на моё мнение, и получилось вроде бы неплохо. Вы работали под руководством Галины Кухар и Инго Штойера. Сейчас сотрудничаете с Ниной Мозер. Что взяли себе от каждого из этих тренеров? С Галиной Владиславовной мы работали вместе с 1996 года, когда я ещё катался с Еленой Белоусовской. Мы с ней очень сильно сроднились, много "съели" и пережили вместе, как хорошего, так и плохого. Она мне как вторая мама. У Инго Штойера главное, пожалуй, дисциплина. А ещё то, насколько он профессионально работает. Этого у него не отнять. Инго - идеальный вариант тренера, на мой взгляд. Он сам и программы ставит, и музыку компонует, и проводит все тренировки. Он делает абсолютно всё, он настоящий универсал. С Ниной Михайловной работаем вместе только второй год. Пока притираемся друг к другу. Она на высоком уровне делает всё, что касается подготовки пары к турниру. Тому, как она распределяет нагрузку и занимается организацией, у неё можно учиться. А как работать под пристальным взглядом Татьяны Анатольевны Тарасовой? Она иногда вносит коррективы и делает замечания, советует что-нибудь, что положительно сказывается на программе или катании. Это и неудивительно, она ведь сколько лет в фигурном катании! Но с Татьяной Анатольевной мы тесно никогда не работали. Иногда даже великий тренер начинает топтаться на месте. Как сделать так, чтобы пока не придут новые идеи, зрителю хотя бы не было скучно? У нас пока такой проблемы не возникает, поэтому даже не знаю, что ответить. Мы всё время что-то ищем. В этом году Николай Морозов поставил нам две замечательные программы. Короткая - это вообще что-то новое. Произвольная, само собой, прекрасна. Ещё не слышал ни одного отрицательного мнения о ней. Сколько раз за сезон вы меняли аранжировку к музыке в короткой программе? Всего три. К чемпионату мира наконец-то нашли наилучший вариант. Намного чаще мы меняли элементы. На каждом старте у нас были новые переходы, подъёмы. Так получилось, что в этом сезоне мы на все турниры приезжали с чем-то разным. Поддерживаете мнение о том, что хороший тренер обязан жить не только в фигурном катании, но и в искусстве? Следить за всеми культурными тенденциями, музыкой, кино? Это больше касается постановщиков. Вот Николай Морозов, по-моему, в курсе всего, что происходит. Мне больше интересны технические вопросы. В них я копаюсь очень глубоко, вплоть до того, что слежу, как едут фигуристы, насколько у них завёрнут или натянут носок. Хочу, чтобы всё было идеально. Нужно, чтобы пара ехала не как два человека, а как одно целое. Воплотить это в жизнь во многом помогает Алла Викторовна. Перед ледовой тренировкой она всегда ходит со спортсменами в зал и на разминке под музыку отрабатывает одну или обе программы на полу. Она очень многое добавляет. Стас, ещё когда вы катались, то производили на льду впечатление очень серьёзного и даже немного злого человека, но за пределами льда оказывалось, что вы веселы и открыты. Станислав Морозов-тренер стал строже в жизни или остался таким, как был до этого? Нет, я не изменился. Такое впечатление создаётся из-за волнения. Работа тренера - это совсем другое. Когда ты стоишь за бортом, ты ведь вообще ничего не можешь сделать. Иногда смотришь и думаешь: "Я бы сейчас..." А сам стоишь с другой стороны. Это такие нервы! Сейчас уже спокойнее, но в прошлом году, когда у Тани с Максимом только начались первые старты в России, я думал, что упаду в обморок. Это такое волнение! Руки-ноги потеют, бросает в холод, мотор стучит... Как вы можете оценить будущее украинского фигурного катания с позиции тренера? Как это ни прискорбно, но с таким подходом будущего нет. По крайней мере, на данный момент. О чём можно говорить, если на катке даже нет зала. Летом фигуристы хоть могут выйти на улицу, а где им разминаться зимой? Пока всё выглядит очень бесперспективно. Если бы украинские пары попросились к вам, взяли бы? Почему бы и нет, если нам разрешено это делать и если ребята перспективные. Но работать с балластом и бесцельно тратить энергию мне бы не хотелось. http://sport.glavred.info/article/2012/04/01/182820-7
piparkoogid: «На олимпийский пьедестал нельзя заплыть в теплом сладком молоке» Заслуженный тренер Алексей Мишин — о провале Гачинского, намерениях Плющенко и о происходящем в фигурном катании Фото: Мария Плотникова В следующем сезоне ученику заслуженного тренера России Алексея Мишина Евгению Плющенко придется не просто ехать на чемпионат мира по фигурному катанию, а завоевывать дополнительные путевки для российских мужчин, которые дадут им право выступить на домашней Олимпиаде в Сочи. О планах на следующий сезон и о причинах неудачного выступления Артура Гачинского в Ницце Алексей Мишин рассказал корреспонденту «Известий» Валентине Кареловой. — В середине апреля в Японии пройдет командный чемпионат мира по фигурному катанию. Почему среди его участников нет ваших учеников? — Так получилось потому, что нынешний сезон ребята начали очень рано. Нам необходимо было завоевывать приоритеты и показывать свои претензии на высокие места. Поэтому Артур Гачинский и Лиза Туктамышева уже в конце августа катались на соревнованиях в Японии. И, я думаю, наша стратегия оправдалась. Лиза успешно выступила на двух этапах Гран-при, а Артур стал вторым на первенстве Европы. — Почему к концу сезона хорошую форму удержать не удалось? — Удерживать себя на пике формы в течение восьми месяцев тяжело. В следующем году мы повторим схему подготовки этого года, но сделаем коррективы. В середине сезона между чемпионатами мира и Европы я дам ребятам небольшой отдых, чтобы они смогли восстановиться. — Может быть, Артуру имело смысл пропустить чемпионат России, как это сделали наши ведущие пары? — В Саранск точно не следовало ехать Елизавете. Это была огромная нагрузка, которая легла на плечи 15–летнего ребенка в начале сезона. На юниорской Олимпиаде в Австрии она уже выступала на последнем издыхании. Вообще, конец нынешнего сезона меня не очень интересует. Если говорить о молодых девочках, то для них важным будет следующий сезон, когда они вступят в борьбу на взрослых турнирах. Это уже будут не дети, а маленькие женщины, и они своего шанса не упустят. Артур также доказал, что способен находиться в элите мирового катания. — Однако в Ницце он был не похож сам на себя. — Тому было несколько причин, но я не вижу смысла сейчас говорить об этом. Согласен, выступление Гачинского было провалено. Однако если оценивать сезон в целом, то «серебро» чемпионата Европы многого стоит. Вообще карьера любого спортсмена состоит из взлетов и падений. — Патрик Чан выиграл чемпионат мира благодаря оценке за компоненты? — Международную федерацию фигурного катания, как качели, шарахает в разные стороны. На мой взгляд, сейчас мы наблюдаем фетишизацию «транзишина» (оценка за компоненты. — «Известия»). Патрик Чан — талантливый спортсмен, он действительно классно катается, но нередко срывает прыжки, и при этом даже при трех падениях получает высокие оценки за исполнение программы. Не стоит забывать, что у нас олимпийский вид спорта и поэтому техническая часть программы должна быть оценена по достоинству. — На следующий чемпионат мира завоевывать путевки в Сочи-2014 поедет Евгений Плющенко? — Только серьезный форс-мажор может остановить его стремление. — Плющенко упрекают в том, что из-за его возвращений мы упускаем молодое поколение, которое теряет мотивацию отбираться на международные старты. Вы с этим согласны? — Это глупость, потому что нельзя на олимпийский пьедестал заплыть в теплом сладком молоке. Чем жестче конкуренция, тем выше результат. — Но ведь с мужским фигурным катанием у нас действительно большие проблемы. — Недавно они были у наших девочек. Еще несколько лет назад казалось, что и выбрать не из кого. Конкуренция была нулевая, а в ее отсутствии взрослые спортсменки «заснули». Никто не думал, что юниоры так быстро подтянутся, именно появление Лизы Туктамышевой и Аделины Сотниковой и других фигуристок подтолкнуло наших старших девчонок к работе над собой. Результат не заставил долго ждать. С мальчиками сейчас похожая ситуация. Есть несколько 10–11-летних мальчишек в моей группе, которые прыгают тройные акселя, замечу, что Гачинский с Плющенко их научились делать только лет в 13. — Это правда, что в новом сезоне Плющенко будет работать с Паскуале Камерленгом? — Да, это мой выбор. Он приедет в Петербург на 10 дней. Моими методиками пользуются во всем мире, правда, многие специалисты, используя их, уподобляются Аркадию Райкину, который на своих концертах читал монологи Михаила Жванецкого, но нигде не упоминал об этом. Вот я и подумал, почему мы не можем что-то взять у зарубежных коллег. Камерленго ведь не просто итальянец, он продукт международного фигурного катания. У него есть чему поучиться. — Артур тоже будет у него брать уроки? — Нет, потому что каждый выдающийся наездник должен иметь свою кобылу. Меня и так постоянно упрекают в том, что Гачинский — это клон Плющенко. Понятно, что это говорят «доброжелатели». Это полная чушь. Артур совершенно не похож на Женю, он другой. У него совсем иная харизма, когда он в ударе, он показывает потрясающее катание. У меня оба ученика талантливые, но при этом разные и внешне и внутренне. http://www.izvestia.ru/news/521483
piparkoogid: Алла Шеховцова: первая леди Судья международной категории Алла ШЕХОВЦОВА и ее супруг Валентин ПИСЕЕВ. Фото odinews.ru Она - судья международной категории, член технического комитета Международного союза конькобежцев по танцам на льду, директор одинцовской школы фигурного катания. И все-таки, собираясь на интервью, я отдавала себе отчет, что прежде всего иду беседовать с супругой Валентина Писеева - крайне неоднозначного человека, который более двадцати лет стоял у руля сначала советского, а затем российского фигурного катания. Да и саму Шеховцову как только не называли за это время: первая леди, серый кардинал. Нужное, как говорится, подчеркнуть... КОВАРСТВО НОВОЙ СИСТЕМЫ - Алла Викторовна, на последнем конгрессе ISU вас избрали в состав техкома по танцам на льду, но одновременно с этим пост председателя техкома потерял нынешний президент российской федерации фигурного катания Александр Горшков. Означает ли это, что позиции России в танцах на льду на международном уровне тоже в некотором роде утеряны? - К сожалению, наша российская гегемония в танцах на льду была настолько велика и продолжительна, что "остальной" мир стал довольно активно искать способ эту гегемонию разрушить. Путь был найден простой: а именно - другая и совершенно непривычная для нас система оценки того, что происходит на льду. Когда мы говорим о достоинствах и недостатках новой системы судейства, не стоит забывать, что эта система создавалась канадцами. - А как же все разговоры о том, что аналогичную систему первым придумал Станислав Жук? - Станислав Алексеевич действительно придумал в свое время похожую систему. Но так получилось, что в жизнь ее внедряли канадцы. И делали это исходя прежде всего из своих преимуществ и своих возможностей. Мы же со своей стороны недооценили коварность системы. В ней действительно появилось много новых позиций, причем основной акцент был сделан не на артистизм, а на техническое мастерство. А ведь мы были законодателями мод прежде всего в том, что касалось артистического исполнения: тех же балетмейстеров и постановщиков для фигурного катания очень серьезно готовил ГИТИС. - Соглашусь. Но ведь новая система была введена 10 лет назад. Это вполне достаточный срок для того, чтобы подготовить спортсменов от детского до взрослого уровня уже в полном соответствии с новыми требованиями. Получается, что подавляющее большинство наших тренеров просто не способно это сделать? - Я не ставила бы вопрос столь категорично. Здесь имеет место целый комплекс причин, который я назвала бы эффектом маятника: если наверху этот маятник хотя бы незначительно качнулся... - ...То в своей нижней части он способен смести все живое? - Именно. И это происходит не только в фигурном катании. Да, мы сдали свои позиции. Но если хотим найти причину, то сводить ситуацию только к новой системе судейства неправильно. Она - всего лишь вторичный фактор. Куда серьезнее то, что мы потеряли всю пирамиду, десятилетиями дававшую результат. Потеряли очень много школ, тренеров, потеряли традиции и, соответственно, преемственность. Что мы имеем на сегодняшний день? Марина Зуева и Игорь Шпильбанд работают в Детройте. Там же - Анжелика Крылова. Великий тренер Татьяна Тарасова увлеклась балетом, ставит большие спектакли. Еще один великий тренер Елена Чайковская на несколько лет уходила из фигурного катания, открыв свой детский театр. На чем основана новая система? Прежде всего - на безупречном владении коньком. Допустим, в окрестностях Чикаго есть 35 катков, где занимаются фигуристы. Это колоссальный ресурс. А в Одинцове, когда десять лет назад мы создавали там школу, не было ни традиций фигурного катания, ни публики, способной воспринимать наш вид спорта как зрелище, ни родителей, готовых вести своих детей на каток, и так далее. У нас достаточно много молодых тренеров. Но давайте порассуждаем: что нужно такому тренеру, чтобы добиться результата? Я бы в этом отношении сравнила спорт с архитектурой: если перед архитектором стоит задача построить невероятной красоты замок и потрясти своим творением мир, то нужна очень серьезная, хорошо проработанная идея, над реализацией которой работает большой коллектив профессионалов. То же самое в фигурном катании. Время кустарей-одиночек давно прошло. Для того чтобы добиться серьезных результатов, нужны отдельные тренеры по акробатике, по танцу, по физической и специальной подготовке, по сценическому мастерству, хореографии. Причем в этом "концерне" не должно быть ни одного слабого звена. Я уже не говорю о том, какие средства нужны для создания таких "концернов". Как любит повторять наш выдающийся тренер Алексей Николаевич Мишин, даже если вылизать "запорожец" до блеска, "мерседес" на нем не обогнать. Единственное, что утешает, - ситуация довольно быстро меняется в лучшую сторону. КУДА "ИДУТ" ТАНЦЫ? - Давайте рассмотрим гораздо более узкий случай: у выдающегося танцевального специалиста Елены Чайковской есть свой каток, своя школа, свои тренеры, своя и достаточно талантливая танцевальная пара Кристина Горшкова/Виталий Бутиков, есть огромный опыт, наконец. А на пару без слез не взглянуть. И невозможно понять: то ли взгляд Чайковской на танцы слишком сильно идет вразрез с современными требованиями, то ли она просто творчески устала и потеряла способность выводить спортсменов на высокий уровень. - Вы задали не очень приятный для меня вопрос: все-таки корпоративную этику никто не отменял. - Тем не менее этим вопросом постоянно задаются болельщики. - Знаете, я на самом деле очень благодарна Елене Анатольевне и ее спортсменам. Сейчас очень много говорят о том, что российские танцы "не туда идут", но мало кто понимает, куда именно им надо идти. На примере упомянутой вами пары всем нам очень ярко и талантливо показали, куда идти точно не надо. Начиная от костюмов и заканчивая постановкой. Показали, что никакого возврата в прошлое быть уже не может. - А вам не кажется, что причина отсутствия ярких результатов на самом высоком уровне отчасти связана с неким профессиональным "потолком" молодых тренеров? Вроде и работает человек много, и спортсмены талантливые, и результаты на юниорском уровне высокие, а потом - словно лбом в стену уперлись. - Безусловно, тренеры должны развиваться. Но никакой катастрофы в нынешнем положении дел я не вижу. Самая большая наша беда заключается в отсутствии сильной танцевальной конкуренции. В том числе и внутри тренерских групп. Возьмите группу Елены Кустаровой и Светланы Алексеевой: на протяжении нескольких лет "локомотивом" в ней была пара Екатерина Боброва/Дмитрий Соловьев. Именно она тянула за собой остальных и находилась по большому счету в самой невыгодной ситуации. Потому что на нее равнялись все, а жесткой конкуренции для Екатерины и Дмитрия в группе не было. - Жесткая конкуренция, согласитесь, нередко приводит к тому, что спортсмены, чувствующие себя ущемленными, начинают искать другого тренера. Вам приходилось вмешиваться в подобные ситуации? - Стараюсь этого не делать. Взаимоотношения тренер-спортсмен - слишком тонкая материя. Никаких советчиков со стороны там быть не должно. Если спортсмен сам ко мне обращается, как в 2010-м Яна Хохлова, которая осталась без партнера, я, естественно, стараюсь помочь. Но инициировать переходы или способствовать им - это скорее вопрос самого спортсмена и федерации фигурного катания. - А как вы считаете, имеет ли смысл ради потенциального, пусть даже очень высокого результата разбивать уже сложившиеся пары? - Тут очень трудно дать какой-то общий ответ, поскольку каждая ситуация всегда очень индивидуальна. Мне кажется, что времена, когда из двух разных фигуристов или из одиночника и танцора можно было за достаточно короткий период времени создать конкурентоспособную пару уже отходят в прошлое. Во-первых, правила требуют от танцоров очень большой синхронности. А для этого партнеры должны очень тонко чувствовать друг друга. За год-два этот навык не наработать и не факт, что из двух разных, пусть даже выдающихся фигуристов вообще получится что-то стоящее. Во-вторых, сейчас не время дуэтов-однодневок, а время зрелых пар, которые катаются вместе по многу лет и являют собой четко слаженный механизм. Я уже не говорю о том, что партнеры должны быть абсолютно совместимы с психологической точки зрения. Не факт, что подобные эксперименты на сегодняшний день возможны в принципе. На юниорском уровне - да. Но никак не на взрослом. БЕЗ ПРИЧИНЫ ТРЕНЕРОВ НЕ МЕНЯЮТ - Российская федерация фигурного катания прилагает какие-то усилия для того, чтобы сильный тренер в одночасье не остался вообще без учеников высокого уровня, как это в 2010-м случилось с Ириной Жук и Александром Свининым, а год назад - с Александром Жулиным? - Вы опять задаете мне вопрос, который было бы гораздо правильнее адресовать руководителям федерации. - Вообще-то я привыкла считать, что вы достаточно влиятельный человек в ФФККР. - Я бы сказала, что слухи о моем влиянии значительно преувеличены. Касательно тренерской судьбы в принципе, я не согласна с позицией, что после ухода спортсменов тренер остается ни с чем. Потому что с каждым своим учеником он тоже растет. Приобретает опыт, знания, выходит на новый тренерский уровень. И своих новых спортсменов выводит тоже на другой уровень, более высокий. Что касается предотвращения подобных ситуаций... Как бы то ни было, у каждого спортсмена - одна спортивная судьба. Довольно короткая к тому же. Как объяснить человеку, что он должен пожертвовать этой судьбой ради интересов каких-то других людей? У нас принято в таких случаях винить спортсменов, мне же каждый раз хочется спросить тренера: почему вы не ищите причину в себе? Не бывает переходов без причины. - А воспитанники вашей одинцовской школы всегда ставят вас в известность, когда собираются уйти? - Вообще со мной советуются часто. Так было, например, в случае с Оксаной Домниной и Максимом Шабалиным, которые за год до Игр в Ванкувере уехали в Америку к Наталье Линичук. - Вы не пытались тогда их отговорить от переезда в США? - Бывают обстоятельства, которые нельзя изменить так, как тебе хочется. Шабалина, как вы помните, слишком рано вывели на лед после операции на колене. Потом начались серьезные осложнения, а когда у спортсмена пропадает вера в то, что он восстановится, продолжая находиться в тех же самых условиях, он, естественно, начинает искать пути выхода. - Сейчас у Линичук тренируются Екатерина Пушкаш и Джонатан Гурейро. Их пребывание в США тоже оплачивает федерация? - Да. У наших спортсменов, к сожалению, не настолько состоятельные родители, чтобы оплачивать подготовку такого рода. Уехать было прежде всего желанием мамы партнера. Насколько я в курсе, федерацию тогда поставили перед фактом. - Я могу понять, когда финансируется подготовка первой пары страны. Но финансируя всех, кто стремится уехать, не получается ли так, что федерация рушит собственный и без того достаточно шаткий фундамент? - Мы опять говорим о федерации? - Хорошо, я изменю вопрос. Давайте возьмем вашу сильнейшую одинцовскую пару - Екатерину Рязанову и Илью Ткаченко, которые, по моим данным, тоже собираются уехать в США. Федерация профинансирует эту подготовку, а вы со своей школой останетесь у разбитого корыта? - Считаю, что мы должны использовать все возможности, которые имеем, для того, чтобы добиться результата. Ребята ведь уезжают не куда-то в неизвестность, а к нашим же, российским тренерам. Прекрасно знакомым с российскими танцевальными традициями и поддерживающими их несмотря на то, что многие перебрались за границу достаточно давно. Да и вообще, на мой взгляд, неправильно рвать отношения с теми, кто уехал. Зачем? Я совершенно не исключаю, что в скором времени у нас возникнут совместные проекты с Анжеликой Крыловой. ЗАЧЕМ НУЖЕН "СВОЙ" СУДЬЯ? - Когда вы наблюдали за двумя сильнейшими дуэтами на чемпионате мира в Ницце, у вас не возникло ощущения, что итоги танцевального турнира не совсем справедливы? - Дело в том, что без анализа судейских протоколов говорить о справедливости и несправедливости достаточно сложно. - Соглашусь. И тем не менее лично у меня осталось впечатление, что чемпионов мира-2011 Мэрил Дэвис и Чарли Уайта судьи "придерживали" с самого начала соревнований. - Что касается короткого танца, я считаю, что канадцы Тесса Вирту и Скотт Моир победили очень заслуженно и убедительно. А вот в произвольном я бы отдала предпочтение американскому дуэту. За внешней легкостью их танца стоит очень филигранная техническая работа. И когда начинаешь анализировать, насколько сложны элементы и с какой легкостью они исполняются, становится понятно, какая титаническая работа за этой легкостью стоит. Их "Летучая мышь" - это танец, доведенный до абсолютного совершенства. - Тем не менее произвольный танец Дэвис и Уайт проиграли. Может быть, все дело в том, что в Ницце у них не было "своего" судьи? - Вполне возможно. "Свой" судья ведь нужен не только для того, чтобы поставить более высокую оценку. Он ценен прежде всего тем, что имеет возможность пропагандировать своих спортсменов в кругу других арбитров. Как когда-то их пропагандировали мы. Помню, на каких-то соревнованиях мне сделали замечание по пункту "национальное пристрастие" и я ответила, что это вовсе не национальное пристрастие. А национальное понимание техники и культуры танца. Если судья способен красиво преподнести коллегам свою точку зрения, убедить их в том, что программы "его" спортсменов - это именно то, что должно быть востребовано в танцах на льду, он способен влиять на общее мнение достаточно сильно. - Времена, когда тренеры старались во что бы то ни стало заручиться поддержкой максимального количества судей, я помню очень хорошо. А имеет ли это смысл в нынешних реалиях? - Дело в том, что сейчас наиболее высокая и наиболее низкая оценки отбрасываются. Ты можешь сколько угодно "тянуть" собственного спортсмена: твои оценки просто выпадут из общего результата. При этом, считаю, пропагандировать своих спортсменов следует всеми доступными способами. Фактор рекламы еще никто не отменял. Если не создавать определенного ажиотажа вокруг тех или иных фигуристов, на них могут просто не обратить внимания. - А у вас не было сожаления, что в Ницце при блистательном прокате без медали остался Брайан Жубер? - Было. Потому что Брайан - из разряда фигуристов, благодаря которым люди приходят на стадионы. Как и Евгений Плющенко. Можно кататься очень красиво, замечательно исполнять вращения, шаги, и оставить зал равнодушным. Публика ведь всегда идет туда, где она получает эмоциональный заряд. Думаю, что если бы в одной программке значилось "Евгений Плющенко и Брайан Жубер", а в другой - "Патрик Чан и кто-нибудь еще", публика пошла бы на Плющенко и Жубера. - Несмотря на то что оба по нынешним временам считаются не очень "компонентными" фигуристами? - Сказать, что они "некомпонентные", я, как судья, не могу. Что такое, например, performance? - это не что иное, как энергетика, которую фигурист своим катанием передает зрителям. В этой части тому же Плющенко или Жуберу нет равных. У обоих достаточно высок уровень хореографической подготовки. Слабым звеном нашего фигуриста всегда были связующие шаги между элементами, но должна сказать, что в этом сезоне он подошел к своей подготовке очень серьезно и практически устранил этот недостаток. По крайней мере прикрыл его так, что это не бросается в глаза. После проката Евгения на чемпионате Европы я сама видела, что у многих людей на глазах были слезы. Хотелось просто встать и снять шляпу. ПЛЮСЫ СЕМЕЙНОГО ДУЭТА - Вы разговариваете дома с мужем о фигурном катании? - Конечно. Не потому, что нам больше не о чем поговорить. Просто когда два человека занимаются одной профессией, одинаково понимают эту профессию и увлечены ею, им всегда найдется, что обсудить. На самом деле я очень благодарна Валентину Николаевичу за то, что в свое время он сделал меня очень "системным" человеком. Научил призывать на помощь разум и логику, а не руководствоваться эмоциями. Научил выстраивать систему, которая способна работать, как часовой механизм. У нас принято придавать слову "семейственность" исключительно отрицательный смысл, но посмотрите, как много семейных дуэтов делают в фигурном катании результат. Тамара и Игорь Борисович Москвины, супруги Мишины, Великовы, Тюковы, Кудрявцевы, мать и дочь Алексеева и Кустарова. Два человека - это двойная информация, двойная логика, все, умноженное на два. И это на самом деле благо. Потому что невозможно посвящать себя чему-то полностью, если твой партнер не понимает и не разделяет твоих интересов. - Пока ваш супруг был президентом федерации, на него часто пытались повлиять через вас? - На этот счет в нашей семье с самого начала существовала определенная договоренность, и я всегда четко знала рамки, за которые не должна выходить. В любой ситуации должны быть правила игры. Если они сразу установлены, не возникает никаких проблем. Да, я могу дать информацию, высказать свою точку зрения на ту или иную проблему. Причем я - не единственный советчик мужа в серьезных вопросах, ему вообще свойственно анализировать проблему со всех возможных сторон. Но принятие решений в нашей семье всегда остается за Валентином Николаевичем. - А каково это - быть женой человека, которого считают чуть ли не главным злом в фигурном катании? - Видите ли в чем дело: во все времена нашей богатой истории мы всегда пытались искать виновного. Чтобы, найдя, наброситься на него всем миром. Очень немногие люди задают себе вопрос: "А что сделал ты сам, чтобы было не так?" Валентин Николаевич - это человек, который прежде всего отдает своей профессии всего себя. И я точно знаю, что очень много лет он был на своем месте. Сколько видов спорта вообще устояло, пока в стране шли все эти перемены? Единицы. Сломать все очень легко. Построить сложно. Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ 12.04.2012 http://winter.sport-express.ru/figureskating/reviews/21079/
Женя: "Пять оборотов - это реально" Леонид РАЙЦИН и один из его подопечных Александр УСПЕНСКИЙ, который, несмотря на хронические проблемы со спиной, научился выполнять четверные прыжки. Фото Ольги ТИМОХОВОЙ СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ Заслуженный тренер России Леонид РАЙЦИН, который более четверти века занимался научной деятельностью в области спортивной биомеханики, является автором более ста научных работ и десяти изобретений, а также принимал участие в подготовке фигуристов к шести Олимпиадам, рассказал о некоторых секретах своей профессии Имя Леонида Райцина я впервые услышала в 1995-м, когда по просьбе знаменитой Татьяны Тарасовой тренер стал заниматься специальной подготовкой с Ильей Куликом. Спустя три года Кулик стал олимпийским чемпионом в мужском одиночном катании в Нагано-1998 и первым фигуристом, успешно исполнившим в финале четверной прыжок. Много лет спустя Райцин скажет: "Все, кто у меня тренировался, выполняли четверные прыжки без всяких проблем. И ни у кого из них не болели колени". "ПАРАЗИТНЫЕ" МЫШЦЫ К Райцину я приехала, как и договаривались, на одну из его тренировок - в спорткомплекс Олимпийской деревни. - Ваша работа с фигуристами начиналась, если не ошибаюсь, еще в советские времена? - Да. Я был тренером по спецподготовке при сборной СССР на протяжении четырех лет - вплоть до Олимпийских игр-1988. Пригласил меня тогда Валентин Писеев, курировавший в Спорткомитете СССР фигурное катание и санный спорт. Основным местом моей работы считалась лаборатория биомеханики при институте физической культуры, откуда меня со скрипом, но отпускали на летние тренировочные сборы. Хотя я всегда понимал, что этого мало. Работа должна быть круглогодичной. Нельзя за месяц-полтора привить человеку все необходимые качества. - Писееву вас кто-то рекомендовал? - В институте физкультуры многие знали о моем нетрадиционном понимании тренировочного процесса. Я много лет работал в лаборатории спортивной биомеханики профессора Владимира Зациорского - был у него, можно сказать, главным инженером. Мы ведь долгое время считались ведущими в мире в этой области. Зациорский уехал работать в Америку. Однажды, когда мы там встретились, пригласил меня к себе, три часа слушал о том, как я тренирую, а потом с грустью сказал, что его книжку "Физические качества спортсмена", похоже, надо переписывать... - В чем именно заключается отличие вашего подхода к тренировкам от общепринятого? - У нас тренировочный процесс, как правило, состоит из ОФП или круговой тренировки, когда из спортсмена очень сильно "вынимают" энергию. Заставляют его, к примеру, бегать не в том режиме, в котором нужно. Или прыгать по лестнице. Или прыгать через скакалку. Ну как можно, предположим, заставлять семи-девятилетнего ребенка прыгать по 200 - 300 раз? Ведь суставы имеют определенный запас прочности, а именно в этот период идет активное развитие связочного и суставного аппарата. Если мышцы перегружены, начинают перегружаться связки. Связки перегрузились - пошли нарушения в костных структурах. Мы знаем прекрасно, что мышца способна восстановиться после практически любой нагрузки за три - четыре дня. Связка за три недели - месяц. Надрывы связок с нарушением кости можно лечить годами. И таких проблем очень много. В период роста ребенка связочный аппарат тоже растет. И соответственно становится более слабым. Укреплять связки можно, но для этого очень важно давать мышцам правильный режим работы. Я всегда говорю тренерам: нужно стремиться к тому, чтобы развитие физических качеств было как бы опережающим. В этом случае у спортсмена с самого начала закладывается правильная техника, потому что не включаются "паразитные" мышцы. - Какие, простите? - Я называю их "паразитными". Это те мышцы, которые не должны быть задействованы в технически правильном движении. Вот смотрите: чтобы оттолкнуться и поднять тело на определенную высоту, нужно толкнуться именно ногами. Если мышцы ног слабоваты, человеку приходится в момент отталкивания добавлять мах спиной. И это в данном случае будет именно "паразитным" движением - технически некорректным и абсолютно ненужным. Потому что в прыжке произойдет следующее: мах добавит телу дополнительную горизонтальную скорость, и при приземлении спортсмен, скорее всего, упадет. СЕКРЕТЫ ДВИГАТЕЛЬНОЙ ЗОНЫ - Тренерам свойственно достаточно болезненно воспринимать советы и рекомендации со стороны. С кем в плане взаимопонимания вам было проще и интереснее работать? - Это, безусловно, Татьяна Тарасова. Она умеет слушать, умеет слышать и вообще большая умница во всем, что касается тренерской работы. Поэтому и учеников своих она всегда подводила к соревнованиям очень профессионально и грамотно. Я работал с ней шесть лет подряд - с того самого момента, как в 1995-м она взяла Илью Кулика, а потом - Алексея Ягудина. Передать свое понимание другому тренеру очень сложно. Многие ведь не очень хорошо прошли даже институтский курс обучения. Подавляющее большинство специалистов работает, руководствуясь двумя вещами: опытом тех людей, которые тренировали их самих, и собственной интуицией. А для того, чтобы сделать результат, нужны очень большие знания. Я, например, всегда старался бывать на ледовых тренировках и могу сказать, что далеко не всякий тренер способен правильно дозировать нагрузку. А это ведь очень важно. - Чтобы не перегрузить спортсмена? - Не только. У нас в мозгу есть двигательная зона, отвечающая за координацию и так называемые "точностные" движения. Именно там формируется модель тех же прыжков. Но если сделать прыжок слишком много раз, эта зона устает. И понимание того, как нужно прыгать, начинает теряться. Вплоть до того, что человек вообще перестает понимать, что делает. Тренер же, не зная, что произошла перегрузка, вместо того, чтобы дать спортсмену отдых и восстановить функции двигательной зоны, продолжает заставлять ученика повторять прыжок. Но мозг-то продолжает накапливать неправильные движения и запоминать их. Главная задача тренера не в том, чтобы загрузить спортсмена работой. Нужно дать ему именно индивидуальную нагрузку, ту, к которой человек готов. Например, чтобы успешно выполнять те же четверные прыжки, нужны два условия: физическая готовность и отсутствие травм. Общеизвестно, например, что у всех фигуристов возникают проблемы с коленными суставами. У спортсменов, которые тренировались под моим руководством, их никогда не было. Ни у Александра Фадеева, который начал прыгать четверные прыжки первым в мире, ни у Виктора Петренко, при том что у него всегда присутствовал небольшой лишний вес, ни у Кулика. Потому что в своей работе я руководствовался и такой вещью, как принцип подготовки мышц и суставов к нагрузкам. Что касается развития физических качеств, тут все достаточно просто. Скорость, например, развивается у ребенка с 9 до 11 лет. Если правильно работать в этот период, можно добиться увеличения скоростных качеств на 20 - 30 процентов. Это очень много. Выносливость может развиваться до 30-летнего возраста. А вот сила - всю жизнь. Причем поднять этот показатель возможно до трехсот процентов. Известны случаи, когда штангисты выступали в 50-летнем возрасте с прибавлением результата. Если техника движений отработана, то именно сила позволяет увеличивать результат. Например, когда я работал с Сашей Успенским, тот стал прыгать четверной тулуп и сальхов, и каскады 4+3 с этими прыжками. Пришел он ко мне совершенно по другому поводу - из-за хронических проблем со спиной. А через два года был четвертым на взрослом чемпионате России. И вторым - за Женей Плющенко - в короткой программе. Хотя изначально Саше было гораздо тяжелее, чем другим: у него состав мышцы "медленный". Это означает, что добиться стабильного исполнения четверных можно было только через очень большую силу. - По поводу "быстрых" и "медленных" мышц существует две точки зрения. Первая заключается в том, что соотношение быстрых и медленных волокон всегда остается неизменным, а вот согласно второй, качества волокон при соответствующей работе способны меняться. Что из этого правда? - Менять свои качества при определенной работе способны так называемые "промежуточные" волокна, но их не так много. И это играет роль, если соотношение быстрых и медленных волокон у спортсмена от природы одинаково. Но если человек от рождения имеет 70 процентов "медленных" мышц, спринтером его не сделать, как ни старайся. Довольно быстрые мышцы у Алексея Ягудина. У Кулика они немного медленнее. - Когда вы начинали работать с Куликом, его долго приходилось убеждать в необходимости той или иной работы? - Мой основной принцип всегда заключался в том, что я никогда не работаю с "роботом". Добиваюсь результата только через мозги. Объясняю спортсмену, почему надо выполнять работу определенным образом, рассказываю, какого эффекта это поможет достичь. Кулик понимал все очень быстро. Соответственно и работать с ним было большим удовольствием. О ЧЕМ ЗАБЫВАЕТ МИШИН - Вы ведь сами не занимались фигурным катанием? - Никогда. Занимался волейболом, баскетболом, настольным теннисом. В тяжелой атлетике за год выполнил норматив мастера спорта - без тренировок, без специальной подготовки, при очень плохой технике... Только за счет природных физических качеств. Относительная сила, к примеру, была у меня 3,25. Это означает, что при собственном весе в 52 кг я был в состоянии приседать с весом 170 кг, а на плечах удерживал 200. - Почему же с такими данными вы не задержались в этом виде спорта? - Потому что с моими плечевыми суставами, которые устроены так, что не позволяют выполнять определенные движения, делать там было нечего. Силы, как говорится, было вагон, а техники - ноль. К тому же при весе 52 кг идеальный рост штангиста - 140 - 145 см. А во мне было 160. При этом я был способен прыжком с места поднимать собственный центр тяжести на один метр. Помните, на чемпионате мира-2000 в Ницце я вам сказал, что через 12 лет фигурист выполнит прыжок в пять оборотов? Этого не произошло лишь потому, что изменилась система судейства, и все на какой-то период вообще прекратили выполнять четверные прыжки. Но я до сих пор уверен: если кто-то задастся такой целью и будет обладать такими качествами силы, как были у меня, он это сделает. Большинство спортсменов поднимает свой центр тяжести максимум на 50 см. Даже Алексей Николаевич Мишин в своей книжке написал: мол, поднимать высоту прыжка уже трудно. Соответственно можно только увеличить скорость крутки. При этом Мишин забывает простую вещь: скорость вращения может быть доведена до максимума, во-первых, только у очень тонких по телосложению спортсменов - астеников, а во-вторых, как я уже сказал, период развития скоростных качеств заканчивается в 11 лет. Значит, остается только увеличивать скорость за счет более плотной группировки в воздухе. Но при этом, скорее всего, начнут проявляться уже другие проблемы: если, допустим, у спортсмена есть хотя бы небольшая асимметрия, при плотной группировке и быстром вращении он начнет заметно отклоняться от оси. И станет вследствие этого неправильно приземляться. Скорее всего - падать. Значит, нужно думать о том, чтобы поднять именно качество силы. У меня не так давно был случай: пришел 16-летний мальчик-фигурист. Прыжок с места в длину составлял у него на момент прихода 2,35. Через четыре месяца он прыгал на 2,85. И физически был совершенно готов к тому, чтобы прыгать четверной. Причем после моих занятий спортсмены не устают. А спокойно едут после них на свою основную тренировку. - Вы работаете только в Олимпийской деревне? - Да. В свое время для себя решил, что никогда не буду ни от кого зависеть. Это, если хотите, мое кредо. - Но ведь к Николаю Морозову в Новогорск вы поехать согласились? - Пошел на это лишь по той причине, что с Колей мы много работали в Америке, здесь у него большая группа, и мне было интересно. Тем более что с Еленой Ильиных и Никитой Кацалаповым я начинал работать еще тогда, когда Лене было 13, Никите 17, и катались они у Саши Жулина. Фигуристы они совершенно потрясающие. По бегу, относительной силе, скоростным и взрывным качествам Никита уже тогда обыгрывал всех ребят, включая тех, кто был на три-четыре года старше. Мы прекратили работу лишь по той причине, что у них не было возможности ездить ко мне в зал через всю Москву. Я прекрасно понимаю, что это действительно тяжело. В Новогорск же, пока мы работали с Морозовым, я приезжал три раза в неделю. Сейчас, кстати, мы договорились, что продолжим работать вместе и в следующем сезоне. - Не могу понять: если вы на протяжении стольких лет связаны с фигурным катанием, почему сейчас не работаете на благо этого вида спорта на уровне сборной, а занимаетесь, по сути, частной практикой? - Тут все просто на самом деле. Я никогда не сотрудничаю с теми, кто нарушает договоренности. В свое время, когда я пришел в сборную по приглашению Писеева, мы договорились об определенных условиях. Со своей стороны я все выполнил. Все фигуристы, как вы наверняка помните, выступили на Играх в Калгари блестяще. Помимо этого я написал раздел в учебник Мишина, сделал учебный фильм на основе своей работы у Станислава Жука, написал учебное пособие, по поводу которого еще тогда говорили, что в профессиональных кругах оно станет бестселлером. На этом тему работы с федерацией фигурного катания я для себя закрыл, поскольку федерация свои обязательства передо мной не выполнила. Видимо, и для большинства наших тренеров я недостаточно умен, чтобы разбираться в фигурном катании. Хотя, когда они приходят ко мне в зал, я сразу способен им объяснить, почему именно их ученики не прыгают на льду. - Вам хотя бы иногда приходит в голову, что своими методиками вы в каком-то смысле опередили эпоху? - Я вполне отдаю себе отчет в том, что все, что происходит у нас, это прошлый век. И строится все по-прежнему на отборе: просмотрел тренер сто человек, довел до звания чемпиона страны одного из них. Хороший он тренер? Замечательный! Что стало с остальными 99 спортсменами, никого не волнует.А мне их жалко. Поэтому я работаю со всеми, кто ко мне приходит. И помогаю им стать лучше. http://winter.sport-express.ru/figureskating/reviews/21262/
Женя: Женя пишет: Тем более что с Еленой Ильиных и Никитой Кацалаповым я начинал работать еще тогда, когда Лене было 13, Никите 17, и катались они у Саши Жулина. Фигуристы они совершенно потрясающие. По бегу, относительной силе, скоростным и взрывным качествам Никита уже тогда обыгрывал всех ребят, включая тех, кто был на три-четыре года старше. Мы прекратили работу лишь по той причине, что у них не было возможности ездить ко мне в зал через всю Москву. Я прекрасно понимаю, что это действительно тяжело. так всё-таки привлекал Жулин тренера по ОФП! А то Тарасова плакала, что её не послушали
полная версия страницы